Ассасины

Элизабет шла за ним по длинным темным коридорам, вдоль которых выстроились металлические стеллажи высотой с двухэтажный дом. Свет включался и выключался здесь автоматически, только в том месте, где в данный момент проходили люди, и человек попадал в световое пятно, в то время как все остальное тонуло в полумраке. Элизабет увидела знаменитый Пергаментный зал, где древние рукописи приобрели пурпурный оттенок — от грибка, который постепенно разрушал их. В самой старой части архива она увидела застекленные шкафы с выдвижными ящиками из тополевого дерева, построенные великими мастерами-мебельщиками семнадцатого века специально для Папы Павла V Боргезе. Их украшали гербы Боргезе. В них Папа держал свои списки.

И вот по узкой и темной лестнице они поднялись в Башню Ветров, на самый ее верх. Внизу простирались сады Ватикана, напоминающие географическую карту в миниатюре. В Комнате Меридианов не было ни души. Две стены украшали фрески с изображением богов ветров в развевающихся туниках. Изначально в этом помещении предполагалось разместить астрономическую обсерваторию.

— Уж не знаю, послужило бы это утешением для Галилея, чьи подписанные признания во всех смертных грехах хранятся этажом ниже, — заметил монсеньер Петрелла.

Пол же был выложен из знаков Зодиака и представлял собой солнечные часы, которые освещались лучами, попадавшими сюда через специально прорезанное в стене отверстие. С потолка свисал флюгер, тихо поворачивался в потоках воздуха.

— Здесь был создан григорианский календарь, — сказал Петрелла. — И заметьте, в башне нет ни единого осветительного прибора, и это вполне оправданно. Одной вспышки, одной малейшей искры достаточно, чтобы понять: здесь или пожар, или вторгся кто-то посторонний. Очень умно придумано. — Он тихо усмехнулся.

И вот Элизабет уселась в чрезвычайно неудобное кресло за большим письменным столом в читальном зале и заказала первые свои материалы. Она решила начать с фондов, относившихся к выборам нунциев в Венеции.

* * *

К сожалению, основной работы Элизабет никто не отменял. Поэтому она смогла проводить в архивах не более трех часов в день, но все равно ее помощнице Бернадин пришлось взять на себя часть ее обязанностей по редакции. А это, в свою очередь, означало, что поиск шести обладателей имен из списка Вэл замедлился. И вот наконец терпение Бернадин лопнуло. И Элизабет, чтобы умаслить свою помощницу, а заодно и самой немного передохнуть, решила вознаградить себя с подругой ленчем в любимой траттории неподалеку от редакции.

Пока что ей не удалось отыскать в архивах ничего, что хоть как-то было связано с Вэл, и она постепенно начала терять интерес к этому занятию. Нет, конечно, она наткнулась на немало интереснейших документов по выборам нунциев, ознакомилась с весьма пикантными подробностями из материалов по Борджиа, всякими там намеками на секс, насилие и предательство, царившие в те времена в высших эшелонах духовенства. Она внимательно прочитала заметки на обратной стороне писем, рассмотрела на полях документов крохотные рисунки совершенно непристойного содержания, которыми ради развлечения украшали бумаги скучающие писцы три, четыре и пять столетий тому назад. Она провела несколько дней, изучая историю Церкви и цивилизации, ощущая, как соблазняют и завлекают ее все дальше самые темные и потайные тропы этой истории. Она понимала, что не следует тратить на это время, но не могла удержаться... И вот теперь, вконец изнемогшая от всех этих тайн, она с радостью вернулась в двадцатый век и спешила в тратторию.

Бернадин уже ждала ее за столиком в углу. Они быстро сделали заказ, и Бернадин открыла свой кейс.

— Это лишь предварительные наброски, — сказала она, — с реальными биографиями. И да, ты была права, то оказались даты смерти. Похоже, здесь у нас список весьма невезучих католиков. Предлагаю ознакомиться с ними в хронологическом порядке.

Она откашлялась.

— Так, номер один, отец Клод Жильбер. Француз, сельский священник, семидесяти трех лет от роду. Почти всю свою жизнь провел в церкви в деревне неподалеку от побережья Бретани. Хранитель ныне почти утраченного бретанского диалекта. Очевидно, был вполне добрым и безобидным человеком... лет в пятьдесят написал даже пару книг, эдакие дневники сельского священника, ну, ты представляешь, что это за литература...

— Получается, что он всю войну провел во Франции, — вставила Элизабет.

Сестра Бернадин кивнула.

— Да, по всей видимости. По возрасту подходит. Так вот, его убили, когда он шел по дороге в грозу. Сбила машина. Водитель так и не остановился, найти его не удалось. Все это видели два фермера, они показали, что водитель даже не сбросил скорость...

Элизабет кивнула, отщипнула кусочек хлеба, бросила в только что поданный горячий суп.

— Дальше.