Ассасины

В неярком свете догорающих угольев появился юноша примерно одного возраста с Аваром. Он был невысок, хорошо сложен и улыбчив. В руках незнакомец держал толстую окоренную палку, на плече виднелся хурджин[9], а возле пояса висел непременный для путешественников нож, без которого ни пищу не приготовишь, ни поешь.

–  Идешь в Масйаф? – без обиняков спросил парень и, не дожидаясь ответа, продолжил: – И мне туда же. Примешь в компанию? У меня в хурджине есть вяленые финики и лепешки.

–  Присаживайся, – коротко бросил Авар и немного подвинулся, чтобы незнакомец мог сидеть на ровной площадке.

Видимо, это был один из соискателей «милостей» Старца Горы. Азермехр рассказал Авару, что к крепости почти каждый день приходят молодые люди, готовые стать фидаями. Легковерных юнцов манят легенды о сладкой жизни под покровительством шейха аль-Джабаля, которые рассказывают на базарах люди все того же Старца. Но отбирают в фидаины не всех, а очень немногих.

–  Меня зовут Хасан, – представился незнакомец. – Хасан из Магриба[10], – добавил он со смешком.

–  А я Абу, – ответил Авар, назвав свое новое имя. – Просто Абу.

–  Вот и познакомились… Э, да твои куропатки начинают подгорать! – Хасан быстро повернул тушки кекликов на другой бок.

Он и впрямь двигался бесшумно и очень грациозно. Несмотря на то, что Хасан, как не суди, был его конкурентом, Авару парень понравился. Была в нем некая незамутненная простота и добродушие. Интересно, что его потянуло стать наемным убийцей? Неужто Хасан и впрямь поверил тем басням, что рассказывают медовыми голосами вербовщики Старца? Тогда он или глупец… или человек очень хитрый, с раздвоенным змеиным языком. А значит, его нужно остерегаться.

–  Ночи здесь холодные, – сказал Хасан, усаживаясь рядом с Аваром. – Неплохо бы найти какое-нибудь укрытие.

–  Уже, – коротко ответил Авар.

–  Да ну?!

–  Пойдем, покажу…

Пещерка вызвала у Хасана восхищение. Он даже поцокал языком.

–  Это просто чудо! Пустишь на ночлег?

Авар рассмеялся.

–  Ты, я вижу, нигде не пропадешь, – сказал он весело. – Сначала напросился в компанию, затем нацелился разделить пополам мой ужин, а теперь еще намереваешься и переспать на моем ложе.

–  Нет, ну если ты не желаешь…

–  Куда ж тебя денешь! Но за все нужно платить. Пока мясо не испеклось как следует, обустрой нам мягкую постель.

–  Понял… – Хасан выдал свою коронную белозубую улыбку и исчез в темноте.

Спустя какое-то время он возвратился с большой охапкой свежей травы.

–  Где раздобыл? – удивился Авар: по дороге на перевал ему встречались лишь чахлые кустики и сухостой.

–  Места нужно знать, – не без хвастовства ответил Хасан.

–  Ну, иди в пещеру, стелись, знаток, и возвращайся поскорее. А то мясо остынет. Куропатки уже изрядно подрумянились.

–  Один момент! – И Хасан с охапкой исчез в черном зеве их нечаянного убежища.

Поужинали знатно. Особенно понравились Авару вяленые финики Хасана. Они были очень крупными и мясистыми, не то, что у них в пустыне. Видимо, Хасан жил в местах, где воды было много, и она не считалась большой ценностью.

Парни уснули как убитые. Им даже разговаривать не хотелось – усталость тяжелого пути и сытный ужин приспали юношей лучше, нежели колыбельные материнские песни. Авар спал очень чутко – это свойство он опять-таки выработал долгими тренировками, – а вот Хасан был недвижим до самого утра, лишь повернулся раз на другой бок. Все-таки ученик Азермехра не мог, не имел права верить никому, тем более какому-то незнакомцу из Магриба, где чересчур много мошенников и хитрецов.

Утром, поев фиников Хасана, они отправились в путь. Спускаться с перевала было гораздо легче, нежели карабкаться покрутым склонам, и когда юноши подошли к высокому – в полтора человеческих роста – дувалу, ограждающему ксар,[11] они все еще чувствовали себя свежими и полными сил. Авар знал, что в поселении живут в основном ремесленники и слуги Старца Горы – как мужчины, так и женщины. В саму же крепость никого, кроме фидаинов, не допускали.

При необходимости жители ксара могли взяться и за оружие, потому что помощники шейха аль-Джабаля раз в неделю проводили с ними воинские занятия. По словам Азермехра, иногда мужчины поселения отправлялись на задание вместе с фидаинами – когда нужно было завести смуту в городе или посеять панику в толпе. Так они облегчали их задачу.

–  Куда идете и что вам нужно? – грозно спросил у юношей один из воинов возле ворот ксара.

Он был вооружен до зубов и с явным удовольствием красовался в новых доспехах. Наверное, этот сильный муж был начальником отряда стражи.

–  О, блистательный джафар![12] – Хасан изогнулся в изящном поклоне. – Мы идем к великому и могучему шейху аль-Джабалю – да хранит его Аллах! – дабы предложить ему свои ничтожные жизни.

Авар едва не присвистнул от изумления: Хасан говорил, словно придворный султана. Как бы там ни было, но начальник стражей явно растаял от такого обращения. На его загорелом до черноты, грубом лице появилось некое подобие улыбки, и он уже вполне миролюбиво сказал: