Assassin's Creed. Единство

Я наполнила бокалы, подвинув один Раддоку. Разумеется, сегодня он выглядел куда здоровее, чем в последнюю нашу встречу (правда, тогда он успел поболтаться на виселице). Изменилось и его внутреннее состояние: он держался спокойнее и увереннее. Впервые со дня нашей первой встречи в семьдесят пятом году я могла представить Раддока ассасином.

– Что понадобилось от вас этим двоим? – спросил он.

– Отомстить мне по велению третьей стороны.

– Понимаю. Должно быть, вы кому-то насолили?

– Думаю, ответ очевиден.

– Конечно. Вы, наверное, здорово умеете выводить людей из себя. Можно сказать, мне повезло, что я не пришел минутой позже.

– Не обольщайтесь. Я бы справилась и без вас, – сказала я, глотая вино.

– Что ж, очень рад это слышать. Однако мне показалось, что вы с противником находились в равном положении. Мое появление внесло элемент внезапности, в котором вы так нуждались. Это и дало вам преимущество.

– Раддок, не искушайте судьбу, – посоветовала я.

Честно говоря, я изрядно удивилась его появлению. То ли он всерьез воспринял мою угрозу достать его из-под земли, то ли оказался порядочнее, чем я думала, но факт оставался фактом: Раддок выполнил мое требование. Более того, он принес кое-какие новости.

– Неужто вы что-то нашли?

– Представьте себе.

– Вы узнали личность человека, нанявшего вас для убийства нас с мамой?

Мои слова явно задели его, и он стал откашливаться, маскируя смущение.

– Вы же знаете: меня нанимали только для убийства вашей матери. Я вам уже говорил. Вас убивать никто не собирался.

Внезапно я осознала всю нереальность происходящего: сидеть здесь, в развороченном фамильном особняке, распивая вино с человеком, открыто признающимся в попытке убить мою мать. Если бы тогда этот страшный замысел удался, Раддок спокойно растворился бы в темноте, оставив меня плакать над бездыханным маминым телом.

Я подлила себе вина, предпочитая напиваться, а не думать. Ведь если я начну думать, появятся вопросы. Неужели я настолько отупела, что могу просто сидеть и выпивать с этим человеком? Почему, вспоминая об Арно, я не испытываю никаких чувств? Наконец, как я могу оставаться безучастной, будучи на волосок от смерти всего каких-то пару часов назад?

– Я не узнал, кто именно нанял меня, зато я точно выяснил, с кем был связан мой наниматель.

– И с кем же?

– Вы когда-нибудь слышали о Короле нищих?

– Нет, не слышала. Так это с ним был связан ваш наниматель?

– Насколько могу судить, в устранении вашей матери был заинтересован не кто иной, как Король нищих.

И снова осознание нереальности происходящего захлестнуло меня, словно волной. О заказчике убийства моей матери мне рассказывал человек, нанятый совершить злодеяние.

– Вопрос остается открытым: зачем ему понадобилось устранять мою мать? – сказала я, глотнув вина.

– Не налегайте на выпивку.

Раддок потянулся с намерением взять меня за руку. Бокал замер возле моих губ. Я сердито смотрела на своего гостя, пока он смущенно не убрал руку.

– Не смейте больше меня трогать, – сказала я. – Никогда.

– Простите, – пробормотал Раддок, опуская голову. – Я не хотел вас обидеть. Просто мне показалось, что вы пьете слишком быстро, только и всего.

– А вам известно, что почти все знакомые считают меня пьянчужкой? – язвительно спросила я. – Но я знаю, сколько могу выпить и с какой скоростью. Так что спасибо за заботу.

– Я всего лишь хочу вам помочь, – сказал он. – Это самое малое, что я могу сделать. Вы не только спасли мне жизнь, но и заставили по-новому на нее взглянуть. И теперь я пытаюсь стать другим человеком.

– Рада за вас. Но если бы я знала, что ваше спасение чревато последующими нотациями насчет моего пристрастия к вину, то не стала бы тратить время и силы.

– Простите, – повторил Раддок.

Назло ему я сделала большой глоток.

– А теперь расскажите, что вам известно о Короле нищих.

– Найти этого человека очень трудно. В прошлом ассасины пытались его убить.

Ну и ну!

– Значит, вы работали на заклятого врага ассасинов? Насколько понимаю, это обстоятельство вашей жизни вы постараетесь сохранить в тайне?

– Конечно, – ответил покрасневший Раддок. – Тогда, мадемуазель, я переживал далеко не лучшие дни.

То, что он переживал, меня не волновало.

– Говорите, ассасины пытались его убить. И чем же он им помешал?

– Он жесток. Его власть распространяется на всех парижских нищих. Те обязаны платить ему дань. Известно, что если дань оказывается недостаточной, за дело принимается подручный Короля нищих, некто Ла Туш. Тот отрезает беднягам руки и ноги, поскольку калекам добросердечные парижане склонны подавать охотнее и щедрее.

Мне чуть не стало дурно от отвращения.

– В таком случае ассасины и тамплиеры должны бы в одинаковой степени желать его смерти. – Я презрительно скривила губы. – Или из ваших слов следует, что только добросердечные ассасины желали смерти Короля нищих, тогда как мы, жестокосердные тамплиеры, смотрели на его зверства сквозь пальцы?

Печаль в глазах Раддока показалась мне напускной.