Assassin's Creed. Одиссея

Раздался скребущий звук. Смертоносные острия царапали по ее щиту, и у Кассандры от каждого такого скрежета перехватывало дыхание. Иные копья со свистом проносились рядом с ее головой, а другие, падая, задевали лодыжки. Вдоль цепей стоял оглушающий звон и лязг железа и бронзы, словно орава великанов скрежетала металлическими зубами. Часть воинов ударяла по вражеским щитам, сдвигая те в сторону, а их товарищи, идущие рядом, били уже по ребрам и животам своих противников. Эта тактика в первые же минуты сражения унесла сотни жизней. Истошные крики, предсмертное бульканье в глотках, глухой стук выпадающих кишок сливались в оглушающую какофонию. Вражеское копье полоснуло Кассандре по щеке, отхватив прядь волос. Потекла кровь, обжигая молодой женщине кожу. Кассандра чувствовала ее запах, а вскоре ощутила во рту металлический привкус. Заметив в спартанских рядах женщину, таксиарх устремился к ней, посчитав слабым звеном. Навыки мисфиос в плотной стене спартанских гоплитов были бесполезны. Единственное, что оставалось Кассандре, – это закрываться щитом и нацеливать копье в противника.

– Глядите-ка, спартанцы притащили на поле боя какую-то суку! – похабно засмеялся таксиарх.

Воздух все гуще наполнялся удушающим зловонием самопроизвольно опорожняющихся кишечников и мочевых пузырей. От проливаемой крови над полем боя повис красный туман. Таксиарх переусердствовал и сломал копье. Число сломанных копий, как и число убитых, измерялось сотнями. Железные зубы значительно поредели. Фаланги продолжали наступать, пока щиты одной стороны не наталкивались с глухим стуком на щиты другой. Кассандра оказалась нос к носу с афинским таксиархом. Теперь не только ей, но и всем спартанцам пришлось схватиться врукопашную с врагом, имевшим численное превосходство.

– А тебе, спартанская сука, я отрежу соски, – прорычал таксиарх, брызгая слюной Кассандре в лицо. – Потом привяжу твой труп к лошади и проволоку по земле, пока не надоест.

Стентор, с черным от пролитой вражеской крови лицом, по-прежнему находился справа от нее.

– Вытаскивай меч, мисфиос, – прохрипел он и воткнул свой короткий меч в горло афинянина, с которым вел поединок.

Кассандра видела: таксиарх рассчитывал ударить первым, но ее молниеносное проворство позволило молодой женщине одержать верх. Выхватив кривой кинжал, полученный утром, она вогнала лезвие глубоко в глаз бахвалящегося таксиарха. Насмешки сменились пронзительным криком боли. Через мгновение таксиарх был мертв. Командование перешло к другому афинянину. Отчаянное сражение противоборствующих сторон продолжалось, отовсюду слышались крики и вопли умирающих… пока не настал переломный момент. Афиняне попятились назад. Шаг за шагом они отступали. Вместо лихих боевых песен слышались крики отчаяния. Численное превосходство не перевесило знаменитую спартанскую силу воли. Афинские фаланги дробились. Афинские воины целыми толпами торопились убраться с поля боя, на бегу швыряя щиты. Неимоверное напряжение, ощущаемое Кассандрой, постепенно ослабевало. Стентор посмеивался, глядя, как беотийские конники атаковали афинян с одного фланга, а пельстаты – с другого, забрасывая копьями немногочисленные афинские отряды, которые продолжали упорно сопротивляться.

– Танец войны почти окончен, – ликующе заявил Стентор. – Видела, как афиняне нас боятся? Перикл торопится скрыться в своем Парфеноне. Болтать с сочинителями комедий и софистами – это тебе не воевать со спартанцами! Он знает: дни Афин в Мегариде сочтены. Сами Афины станут нашей следующей целью!

Уши Кассандры слушали смелые заявления Стентора, но глаза продолжали следить за позициями спартанцев. Увиденное ее насторожило: Волка ранили. Рядом – никого из своих, а ему противостояли четверо крепких афинян. «Нет, он мой!» – крикнула про себя Кассандра. Не мешкая, она устремилась к Волку. Первого афинянина молодая женщина сбила с ног, ударив щитом по затылку. Второго пырнула кинжалом в бок. Тот упал как подкошенный. Третий подскочил к Волку, собираясь пронзить его копьем… но оружие так и осталось в руке нападавшего. Кинжал Кассандры разорвал на противнике экзомис, пропорол кожу, пробил жилы и кости, вонзившись в легкое. Корчась в судорогах, афинянин упал и уже не поднялся. С последним нападающим Волк расправился сам: умбоном щита сломал ему нос, затем ударил копьем в горло. Афинянин рухнул. Из запрокинутой мертвой головы высунулся язык.

Тяжело дыша, Кассандра опустилась на колени. Волк был совсем рядом, а у нее – никакого оружия. Предводитель спартанцев мельком взглянул на Кассандру. Вскоре его окружили соотечественники. Все подняли копья, и над пыльным, густо политым кровью местом сражения пронеслось громкое «Ару!».

Союзники шумно праздновали победу. Спартанцы молчали. Этот крик был единственным выражением торжества, которое они себе позволили. Уперев древки копий в землю, эти бравые воины неторопливо глотали воду из бурдюков. Лишь некоторые вполголоса перебрасывались короткими фразами.