Assassin’s Creed: Renaissance

Эцио моргнул. В его голове пронеслись картины из прошлого: он вспомнил, как Альберти уверял его отца в дружбе, и как потом Альберти убеждал его после ареста отца, вспомнил казнь и свой собственный побег. Он стиснул зубы.

— Давай!

— Может лучше использовать топор? Разрез будет чище, — Леонардо вытащил из-под стола еще один ящик. — А теперь давай палец, сюда.

Эцио окаменел, когда Леонардо занес топор. Он зажмурился и услышал, как лезвие пронеслось вниз, и — бац! — вонзилось в деревянную колоду. Боли не было. Он открыл глаза. Топор воткнулся в колоду. В дюйме от его невредимой руки.

— Ах ты, ублюдок!

Эцио был шокирован и разъярен столь безвкусной шуткой.

Леонардо поднял руки вверх.

— Тише! Это же было весело! Жестоко, согласен, но я просто не смог удержаться. Я хотел убедиться в твоей решимости. Видишь ли, изначально механизм действительно требовал жертву. Это было связано с древней церемонией инициации, как я полагаю. Но я внес пару изменений. Так что можешь оставить свой палец себе. Смотри, клинок из-за них выскакивает легко, и я сделал так, чтобы при выходе лезвия, эфес поворачивался. Все что тебе нужно — это помнить, что запястье надо изогнуть в момент выхода лезвия. Так твой палец останется при тебе. Но можешь носить перчатки — клинок очень острый.

Эцио был слишком восхищен — и благодарен, чтобы продолжать злиться.

— Это невероятно, — проговорил он, несколько раз пощелкав лезвием, пока не убедился, что механизм работает превосходно. — Потрясающе!

— Правда, — согласился Леонардо. — Но ты уверен, что у тебя больше нет похожих страниц?

— Прости…

— Ладно. Слушай, если вдруг отыщешь еще, принеси их мне.

— Даю слово. Сколько я тебе должен за…

— Не стоит. Это было очень поучительно. И не…

Их перебил оглушительный стук в входную дверь мастерской. Леонардо поспешил ко входу, так как Аньоло и Инноченто выглядели испуганными. Человек по ту сторону двери заорал:

— Открывайте! Приказ флорентийской стражи!

— Минутку! — отозвался Леонардо, и добавил Эцио, понизив голос, — Останься здесь.

Потом открыл дверь и остановился, преградив стражнику путь.

— Вы Леонардо да Винчи? — спросил стражник звучным, грозным, официальным тоном.

— Чем я могу вам помочь? — отозвался Леонардо, выходя на улицу и заставляя стражника отступить на шаг.

— Я уполномочен задать вам пару вопросов.

Леонардо исхитрился не дать стражнику войти.

— А что случилось?

— Поступило сообщение о том, что вы общаетесь с врагом города.

— Я? Общаюсь? Нелепо!

— Когда вы в последний раз виделись или разговаривали с Эцио Аудиторе?

— С кем?

— Не притворяйся идиотом. Мы знаем, что ты близко общался с Аудиторе. Продал его матери свою мазню. Может немного освежить твою память?

Стражник ударил Леонардо в живот тупым концом алебарды. С громким криком боли Леонардо согнулся и рухнул на землю, а стражник пнул его.

— Теперь ты согласен сотрудничать? Ненавижу художников. Сборище гомиков.

Это дало Эцио время, чтобы незаметно выйти наружу и подкрасться к стражнику со спины. Улица оказалась пуста. Задняя часть потной шеи стражника была не защищена. Эцио поднял руку, приводя механизм в действие, клинок беззвучно выскочил. Одним ловким движением раскрытой правой руки, Эцио вонзил клинок в шею врага. Недавно заточенное лезвие легко и без сопротивления вошло в тело. Стражник умер раньше, чем тело упало на землю. Эцио помог Леонардо подняться.

— Спасибо, — проговорил художник с дрожью в голосе.

— Извини, я не должен был его убивать, но…

— Иногда у нас нет иного выбора. Но я ожидал подобного…

— О чем ты?

— Я был замешен в деле Сальтарелли.

И тут Эцио вспомнил. Джакопо Сальтарелли работал натурщиком. Несколькими неделями ранее его анонимно обвинили в занятиях проституцией, и Леонардо, вместе с еще тремя художниками, попали на скамью подсудимых. Дело было закрыто за недостаточностью доказательств, но от пятна на репутации уже нельзя было избавиться.

— Но здесь не преследуют за гомосексуализм, — сказал он. — Кажется, немцы придумали кличку для таких мужчин. Они называют их флорентийцами.

— Официально я все еще вне закона, — буркнул Леонардо. — 'Ты все еще можешь отделаться штрафом. С такими людьми у власти, как Альберти…

— А что с телом?

— О, — проговорил Леонардо. — Это же просто удача. Помоги мне втащить его внутрь, пока никто не увидел. Я положу его с остальными.

— Удача? С остальными?

— В подвале достаточно прохладно. Они сохраняться в течение недели. Госпиталь предоставляет мне один-два трупа, а если потребуется, то и больше, для опытов. Все неофициально, конечно. Я вскрываю их и изучаю, это помогает мне в исследованиях.

Эцио взглянул на друга с еще большим любопытством.

— В чем?

— Думаю, я говорил тебе, что мне нравится разбираться, как устроены вещи.

Они внесли тело внутрь, и два ассистента Леонардо утащили его через дверь вниз по ступенькам.

— Но что если они пришлют кого-нибудь следом, — выяснить, что с ним случилось?

Леонардо пожал плечами.

— Я все буду отрицать, — он подмигнул. — У меня есть в городе влиятельные друзья, Эцио.

Эцио пришел в замешательство.

— Ну, если ты вполне уверен…

— Только не рассказывай никому о случившемся.