Ассегай

В конце концов водоворот лихорадочной активности захватил и Леона. Отто фон Мирбах пришел к выводу, что справиться с оравой жаждущих прокатиться детишек ему не по силам. Одно дело развлекать взрослых, серьезных гостей и совсем другое — возиться с отпрысками. В разговоре с Евой граф заметил, что не имеет ничего против детей вообще, но не готов принимать их такими, каковы они есть в реальной жизни, шумными, галдящими, надоедливыми.

— Кортни, я обещал, что научу вас летать.

Леон растерялся. После злосчастной охоты на буйвола Мирбах ни разу не упомянул о данном обещании и вел себя так, как будто окончательно о нем забыл.

— Не будем терять времени. Сейчас же отправляемся на летное поле. Сегодня, Кортни, вы сами подниметесь в воздух.

Сидя в кабине «Шмеля», Леон внимательно слушал графа, рассказывавшего о предназначении, функциях и параметрах работы многочисленных приборов, датчиков, переключателей, кнопок и рычагов. Разобраться во всем сразу было невозможно, но он уже знал приборную панель и обладал некоторыми практическими знаниями, приобретенными в ходе наблюдений за действиями других. Как говорится, глаза глядят, руки делают. Видя, как быстро ученик все запоминает, фон Мирбах усмехнулся и кивнул:

— Ja! Подсматривали за мной! Хорошо. Вы молодец, Кортни, налету все хватаете.

Граф оказался на удивление хорошим инструктором — внимательным к деталям и, главное, терпеливым. Начав с включения и выключения двигателей, они быстро перешли к рулению при разном ветре — боковом, встречном, заднем. Леон попробовал рычаги, и машина отозвалась на его команды, как будто он управлял лошадью через шпоры и поводья. Получалось неплохо, и все же он удивился и немного растерялся, когда фон Мирбах бросил ему кожаный летный шлем.

— Надевайте. — Леон самостоятельно отвел «Шмеля» к дальнему концу поля. — Нос к ветру!

Он потянул за руль поворота и добавил тяги двигателям левого борта. «Шмель» послушно повернулся носом к ветру.

— Вы хотели летать? Так летите! — прокричал ему в ухо Отто.

Леон недоверчиво посмотрел на него. Лететь? Нет, еще рано. Он не готов. Ему нужно немного времени, чтобы…

— Gott in Himmel![7] — взревел немец. — Чего вы ждете? Ну же, взлетайте!

Леон медленно перевел дыхание, набрал в легкие побольше воздуху и взялся за рукоятки сектора газа. Он двигал их постепенно, вслушиваясь в стук двигателей, дожидаясь их синхронизации. Словно спешащая к автобусу старушка, «Шмель» перешел сначала на рысь, потом на легкий галоп и, наконец, на спринт. Штурвал в руках ожил. Через подушечки пальцев и подошвы ног входило ощущение легкости и абсолютной, но подвластной ему силы. Ветер пел в ушах, и ветру подпевало сердце. Нос пошел в сторону, и Леон вернул его на место движением руля. «Шмель» легонько подпрыгнул. «Рвется в небо, — понял Леон. — Мы оба хотим летать!»

Слева от него граф Отто махнул рукой. Жест был понятен без слов, и Леон осторожно подал рычаг вперед. За спиной у него от травянистой полосы оторвался хвостовой стабилизатор, и «Шмель» побежал еще быстрее. Отто еще только подал другой сигнал, а Леон уже тянул рычаг на себя. Колеса пару раз наскочили на неровности, аэроплан подпрыгнул и больше не стал опускаться. Ощутив отрыв, Леон поднял нос и выровнял его с линией горизонта. Теперь они набирали высоту. Он выглянул — земля уходила вниз. Он летел! Сам! Без посторонней помощи! Только его руки держали рычаги. Только его ноги стояли на направляющих педалях направляющих рулей. Он летел!

Граф одобрительно кивнул и жестами попросил закончить набор высоты и повернуть сначала влево, потом вправо. Маневрировать пришлось одновременно рычагами и педалями, но все получилось, и «Шмель» прекрасно отзывался на все его команды.

Мирбах снова кивнул и, наклонившись, прокричал:

— Некоторые рождаются для неба, с ветром в волосах и звездами в глазах! Похоже, Кортни, вы один из нас.

Сделав над полем широкий круг, Леон стал заходить на посадку. Сбрасывать скорость и одновременно снижаться он еще не научился, и вместо того чтобы поднять нос и дать аэроплану пойти вниз под собственным весом, опустил его. Машина нырнула к земле, еще налету ударилась о полосу и подскочила, как воздушный шарик. Пришлось дать газу, набрать высоту и идти на второй круг.

Граф рассмеялся.

— Вам еще многому предстоит научиться, Кортни. Попробуйте повторить.

Вторая попытка удалась лучше. Поскольку плоскости у «Шмеля» были широкие, посадочная скорость была невелика. Аэроплан пролетел над оградой на высоте в тридцать футов и со скоростью в сорок узлов. Над полосой Леон задрал нос, но посадка все равно получилась жесткая, и у него щелкнули зубы. Тем не менее на этот раз аэроплан не подпрыгнул и остался на земле. Отто снова рассмеялся.

— Хорошо! Намного лучше! Давайте еще.

Ощущение уверенности уже пришло к нему и теперь только крепло. Еще трижды Леон сажал «Шмеля», каждый раз превосходя предыдущую попытку, и последняя получилась просто идеальной, с одновременным касанием земли сразу тремя колесами.

— Отлично! — крикнул граф. — А теперь в ангар!