Ассегай

Пройдя около мили вдоль берега реки, они спугнули стадо возвращавшихся с водопоя буйволов. Леон завалил двух бычков двумя выстрелами — из левого и правого стволов. Бычкам вскрыли животы, предоставив утреннему ветерку разнести запах мертвечины, после чего приманку развезли на мулах и оставили на открытых местах, чтобы раненому льву негде было укрыться. Укладывая последнюю приманку, носильщики наломали зеленых веток и забросали ими тушу — мера предосторожности от гиен и стервятников. Взрослого льва это хлипкое препятствие остановит разве что на пару секунд.

Продолжив путь вдоль реки, Леон через каждую милю подстреливал попадавшее на глаза крупное млекопитающее: жирафа, носорога или буйвола. К закату они прошли больше десяти миль, оставив на маршруте не меньше дюжины пахучих приманок.

Ночь снова прошла без сна: соперники продолжили состязание в реве. В какой-то момент старый вожак оказался так близко от лагеря, что от его могучего рыка задрожала земля, но претендент на вызов не ответил.

— Молодой нашел нашу приманку, — объяснил его молчание Маниоро. — Молчит — значит, ест.

— Я думал, львы не питаются падалью, — заметил Кермит.

— Не верь всему, что говорят. Львы так же ленивы, как домашние кошки. Жрут все, что им дают, и запашок нисколько их не смущает. На охоту они идут в крайнем случае, когда ничего другого не остается.

Через два часа после полуночи старый лев умолк. Ночь притихла.

— Теперь и он нашел приманку, — заметил Маниоро. — Завтра возьмем обоих.

— Сколько львов мне разрешается по лицензии? — спросил Кермит.

— Хватит даже тебе. В Британской Восточной Африке львы считаются хищниками. Стреляй сколько хочешь.

— Отлично! Я хочу этих двух. Хочу отвезти домой и показать отцу.

— Я хочу того же, — согласился Леон.

На следующее утро, едва рассвело, они двинулись по знакомому маршруту вдоль цепочки приманок. Оделись потеплее — солнце еще не взошло, а воздух был прохладен и благоухал, как отличное шабли.

Первые три приманки остались нетронутыми, хотя на верхушках деревьев уже сидели, нахохлившись, хмурые, угрюмые и печальные, как гробовщики, стервятники. Ярдов за четыреста до четвертой приманки Леон остановился и достал бинокль.

Через минуту Кермит занервничал.

— Что ты там рассматриваешь, приятель? Ветки на месте, там никого нет.

— Ошибаешься, — негромко возразил Леон.

— То есть как? — мгновенно оживился американец.

— Там кое-кто есть. Точнее, большой лев.

— Не может быть. Я никого не вижу.

— Вот. — Леон протянул ему бинокль. — Посмотри сам.

С минуту Кермит только смотрел да подстраивал резкость.

— Все равно ничего не вижу, — сказал он наконец.

— Смотри туда, где ветки сдвинуты. В просвете виден полосатый бок зебры…

— Да, вижу.

— А теперь чуть-чуть выше. Видишь за ней два темных пятнышка?

— Да, но это же не лев.

— Это кончики его ушей. Лев лежит за зеброй и смотрит на нас.

— Господи! Ты прав! Ухо дернулось! — воскликнул Кермит. — Это который, молодой или старый?

Леон переговорил коротко с Маниоро. Лойкот, мнения которого не спросили, высказал его сам. Наконец Леон снова повернулся к Кермиту:

— Вдохни поглубже, дружок, у меня хорошие новости. Лев очень большой. Маниоро назвал его львом львов.

— Что будем делать? Загоним верхом?

— Нет, пойдем пешими.

Леон соскочил с седла и, достав из чехла «холланд», перезарядил ружье. Кермит последовал его примеру, проделав то же самое с «энфилдом». Саисы отвели в сторонку лошадей, сложили меха с водой и ненадолго присели, а потом, взбодрившись понюшкой табаку, вскочили и принялись прыгать и скакать, потрясая копьями, пронзая воздух длинными начищенными остриями и кровожадно посапывая — настраиваясь на схватку.

Наконец все было готово, и Леон дал американцу последние наставления.

— Пойдешь впереди. Я буду у тебя за спиной, в трех шагах, чтобы не мешать. Идешь медленно, ровно, но не прямо, а так, словно собираешься пройти шагах в двадцати справа от него. На него не смотри — смотри под ноги. Будешь смотреть на него — спугнешь, и тогда он или убежит, или преждевременно нападет на тебя. Когда останется шагов пятьдесят, он зарычит. Это предупреждение. Начнет бить хвостом. Не останавливайся и не торопись. Продолжай идти, как шел. Шагов за тридцать он поднимется и повернется к тебе. Большинство львов в такой ситуации либо уходят, либо нападают. Этот поведет себя иначе. Из-за соперничества с молодым самцом он сейчас в воинственном настроении. Кровь кипит. Он не уйдет. Даст тебе еще три-четыре секунды и набросится. Ты должен выстрелить до того, как он сорвется, потому что в противном случае он моментально наберет скорость до сорока миль в час. Когда я подам знак, стреляй под нижнюю челюсть, в центр груди. Котики, они нежные. Такого и триста третье свалит. И все равно ты должен стрелять, пока он остается на ногах.

— А ты стрелять не будешь?

— Нет, не буду. Разве что он начнет тебя грызть. Ну, приятель, все. Вперед!

Двинулись редким строем: впереди Кермит, за ним с отставанием на несколько шагов Леон, еще дальше два масаи — плечом к плечу, с ассегаями на изготовку.