Ассира

Однажды мне пришлось спрыгнуть с импровизированной сцены прямо во время песни и разбить рожу какому-то молокососу, который нагло стал к ней приставать. Она тогда посмотрела на меня с восхищением. Как будто я был героем, хотя я никогда не отличался смелостью.

Она видела, что рок – это моя жизнь, что это то, ради чего я просыпаюсь по утрам. Когда я смотрел по телеку концерты любимых исполнителей, она разрешала мне досматривать до конца, даже если я выключал телевизор уже далеко за полночь. Она понимала меня. Она шла со мной плечом к плечу. Она была мне матерью, другом. Главное – это то, что она была моим другом. Да.

Когда у меня появилась первая девушка, она спокойно сказала мне, что я уже взрослый и могу приводить ее домой. Ненавязчиво она объяснила мне о необходимости контрацепции, сказав со смехом, что шестнадцать – это не возраст для отцовства, даже если я считаю себя очень ответственным человеком.

И я привел девушку домой. Сначала одну. Потом вторую. Потом третью. А потом я перестал их считать. Поклонниц было много, и мне казалось тогда, что они все мне нравятся. Выбрать какую-то одну было непросто: у одной мне нравилась грудь, у другой – задница, у третьей лицо. Такого, чтобы в ком-то все красивое соединилось вместе – не было. Поэтому я с ними просто спал, а потом посылал их… домой. Да, я вызывал такси и посылал их домой, не дальше. Мать была со всеми вежлива, ни разу она не бросила на меня неодобрительного взгляда. Ни разу не сказала мне, что я слишком часто меняю девок.

После школы я поступил в вуз, познакомился с новыми приятелями. Они иногда бывали у меня дома. От рока они были далеки, но на концерты мои приходили постоянно. Я видел, что один из парней, Серж, неровно дышит к моей матери. Он все время ее обхаживал, делал комплименты, глаз с нее не сводил, если она тоже была на концерте. Лишнего он себе не позволял, но все равно, я однажды не выдержал, врезал ему в челюсть так, что она захрустела от удара. И еще прошипел на ухо, что мозги вышибу в следующий раз. Самое забавное, что у Сержа была девушка: миниатюрная девчонка с подведенными черным карандашом глазами. Этот раскрас уродовал ее, но у женщин вообще странные представления о красоте. Девчонка эта постоянно крутилась около Сержа, поэтому я после той стычки успокоился и проводил почти все время в гараже, где мы записывали новую песню. Учеба-гараж-учеба-гараж. А потом я как-то пришел домой и увидел это: на кухонном столе, раздвинув ноги лежала моя мать, а Серж трахал ее стоя – так, что у нее груди подпрыгивали в разные стороны. Задница его сверкала от пота. Играла музыка, стоны раздавались на всю квартиру. Они настолько увлеклись процессом, что не услышали, как открылась входная дверь. Я включил свет в прихожей и, не снимая ботинок, прошел на кухню. Мать вскрикнула, наспех прикрылась скатертью, которую я зло выдернул у нее из рук, после чего ударил ее по лицу наотмашь. Она схватилась за щеку, выбежала из кухни. То, что случилось потом, я с трудом вспоминаю, потому что ярость и тьма застилали мои глаза. Казалось, я ослеп. Я колотил кулаками куда придется, неистово, долго, пока какие-то люди, как позже выяснилось, соседи снизу, два брата, не скрутили меня и не заставили остановиться.

Серж месяц после этого лежал в больнице с сотрясением. Я думал, что он напишет на меня заявление в полицию, но он, почему-то, этого не сделал. Может, эта сука его попросила все замять, пообещав ублажать его до конца своих дней. Я не знаю.

Я снял квартиру с такими же студентами, как я. Пил, накуривался травой, гулял, искал смысл жизни. Музыку забросил, из группы своей ушел, гитару, пьяный, разбил об голову одного из собутыльников. Так четыре года пролетели, даже не успел опомниться. Потом устал от всего, казалось, от самой жизни, понял, что еще немного и выброшусь из окна. Пришел к ней, стал жаловаться на жизнь, она жалела, гладила рукой мои волосы. Я заметил тогда у нее новое кольцо на пальце. Она так и не сказала мне, чей это подарок, но у меня как-будто тогда сердце разбилось снова.