Ассирийская магия

Ведьмы творят самые разнообразные злодеяния, и им приписывается способность к нанесению жертвам как физического, так и морального ущерба. Этот вред, зачастую воображаемый или порождаемый исключительно страхом, иногда бывает совершенно реальным но его единственное объяснение выглядит спорным. Результатом действий озлобленной ведьмы халдей считает дрожь, которая на повороте улицы или на перекрестке без видимой причины отнимает у него возможность владеть ногами[214]; на самом деле он — жертва малодушия: ему кажется, что он замечен ведьмой, которая набрасывается на его шаровары[215]; от этого у него перехватывает дыхание, он воображает, что его тянут за волосы, дергают за одежду, он пребывает неподвижным в дорожной пыли[216]. На ведьм возлагается ответственность и за настоящие болезни: лихорадку, чахотку, сумасшествие, сердечные недомогания[217]. Они делают женщин бесплодными или заставляют их рожать раньше срока; один-единственный взгляд ведьмы лишает мужчину его мужественности, или, как говорится иными словами, «завязывает ему шнурок»[218]. Их колдовство способно даже вызвать смерть: «ведьма губит мужчин и не щадит женщин»[219]. В сфере нравственности именно они вносят переполох в семьи, ссорят сына с родителями, брата с сестрой, друга с другом, хозяина со слугами, подданного с царем[220] и, как мы уже видели выше, человека с его божеством.

Колдун не обязательно сознает то зло, которое совершил; некоторые люди обладают вредоносной силой, которая действует без их желания и даже ведома. Представления ассирийцев по поводу колдовства были такими же, как у греков, римлян и многих других народов[221], и часто мы обнаруживаем, что одной из самых грозных для человека опасностей[222] является «изображение дурного глаза», причем без дальнейших подробостей. Демон дурного глаза — шеду[223]. Взгляд некоторых людей отличается особой пагубностью, однако все без исключения в определенных случаях могут принести несчастье своему ближнему даже непреднамеренно. Следуя еще одному очень распространенному сегодня суеверию, пережитки которого я нашел в Сирии, для какого-либо существа может быть пагубным, когда его слишком хвалят или восхищаются им. По этой причине там избегают превозносить красоту ребенка, и, если кто-то неосмотрительно это сделает, мать считает себя обязанной плюнуть на дитя, чтобы отвратить порчу. «Дурные уста, дурной язык, дурная губа»[224], ассирийские заклинания могут изрекать слова ненависти и губительные проклятия точно так же, как и выражать восхищение. Однако «любовь и ненависть» ведьмы[225], как мне представляется, указывают соответственно на два способа, при помощи которых она может наводить порчу, — похвала и проклятие. Наконец, одно и то же лицо, в обычное время безобидное, в определенные моменты может становиться опасным, таковы: женщина, кормящая грудью, умершая от болезни груди или беременная[226]. Проститутка подвергается экзорцизму как настоящий демон[227].

Глава III РОК. БОЛЕЗНИ.

Даже затравленный демонами и преследуемый по пятам колдунами и ведьмами, человек был бы еще чрезвычайно счастлив, если бы со всех сторон ему не грозили другие опасности. Помимо врагов, о которых мы уже говорили, злых духов, мужчин и женщин, обладающих сверхчеловеческой силой, ассирийцу приходилось опасаться еще и последствий своих собственных поступков. Он мог оказаться причиной собственной гибели посредством множества дел, которые считались приносящими несчастье[228]. Так, вторая, третья и пятая таблички из серии Шурпу перечисляют, под наименованием мамит (mamit), многочисленные и разнообразные чары, жертва которых одновременно может быть и их автором. Было бы превосходно уловить в этих длинных списках некий принцип классификации, однако обнаружить в этом хаосе путеводную нить невозможно, и повторы прекрасно показывают, что это не только кажущийся беспорядок. Единственным стремлением автора было достижение как можно большей полноты, и мы увидим почему, вполне возможно, что, желая этого добиться, он объединил несколько списков в одну неуклюжую компиляцию. Ни один из этих списков до сих пор не переведен на французский язык, я предложу перевод первого и самого длинного из них, что даст возможность не зависеть от других толкований по этому поводу и в дальнейшем способствует более глубокому расследованию.