Ассирийская магия

Некоторое число мамит перечисляется в серии Шурпу, при этом не снабжаясь никакакими объяснениями, что не позволяет нам делать какие-либо предположения относительно мамит. Это упоминание слишком кратко, для того чтобы мы могли позволить себе высказываться не только о природе мамит, но даже о его происхождении. Именно поэтому на настоящий момент следует воздержаться от того, чтобы с определенностью утверждать что-либо о мамит, осуществляемых посредством «кузнечных мехов и переносной печки, лука и колесницы, бронзового кинжала и копья, дротика и арбалета, тамариска и пальмы, колодца и реки, пристани и брода, ... и моста, горы и ущелья, возвышенности и долины, поля, сада, дома, рынка, дороги, жилища; посредством глины, могилы[247], канала, моста, дороги и улицы»[248]. С некоторой вероятностью можно идентифицировать лишь те чары, по поводу которых имеются более внятные указания где-либо в другом месте. Например, достаточно правдоподобно, что мамит, совершаемые посредством чаши и блюда, посредством постели и кровати, посредством сидения, постели, кровати[249] — это чары, о которых идет речь во второй табличке той же серии (выше, стр. 104, стрк. 101-103) и которые вызываются прикосновением к предметам, бывшим в употреблении у жертвы колдовства.

Итак, мы выделили в качестве роковых очень разнообразные явления, которые, однако, имеют по крайней мере одну общую черту, будучи результатами человеческой деятельности. Человек, достигший полного осознания законов и ритуалов, осведомленный о пагубных последствиях определенных жестов, может воздержаться от совершения этих незаконных, нечестивых или просто опасных поступков. Но и после этого он не должен считать себя застрахованным от опасностей. Помимо тех несчастий, которые могут вызываться его собственными вольными или невольными поступками, есть и другие, порождаемые феноменами, совершенно недоступными его контролю. Астрономические и атмосферные явления, различные чудеса, вроде рождения чудовищ, не только возвещают, но также служат причиной предстоящих бедствий. Действительно, похоже, что ассирийцы не отличали причинность от обычной последовательности. Одно явление следует за другим, следовательно, им порождается, и именно потому, что первое предшествует второму. Бедствия, которые обрушиваются на человека после затмения, являются «бедами затмения», lumun atali[250]; «дурные сны, чудеса, роковые знамения на небе и на земле»[251] вызывают не меньший страх, чем бедствия, которые за ними следуют. Астрологи постоянно заняты тем, что вопрошают небеса, прорицатели пишут советы по поводу смысла предзнаменований. Их предсказания редко бывают утешительными: роковыми считаются самые естественные и, с нашей точки зрения, самые нейтральные явления[252].

Человек заключен в непреодолимое кольцо врагов, духов и колдунов, со всех сторон ему угрожают последствия его собственных деяний или просто игра природных сил. Его слабость не может противостоять такому натиску. Вся его жизнь от рождения до смерти — это длинная цепочка несчастий. Мы уже назвали некоторые из них. Остается сказать пару слов о тех, устранением или исцелением которых главным образом похвалялась магия, то есть о болезнях.

Присутствие демонов в теле человека, козни колдунов, влияние мамит и знамений проявляется в виде болезней. По правде говоря, часто бывает трудно отличить болезнь от демона, который ее провоцирует. Например, страшная «головная боль» описывается как настоящий демон; он выходит из пустыни и набрасывается на человека, который не боится своего бога, причем никто не в состоянии ни предвидеть, ни отразить его удары[253]; его быстрота подобна быстроте ветра, молнии, наводнения или быка, он выразительно сравнивается с демоницей, называемой ламашту, он обладает телом, и это тело — ураган. «Его лицо — сумрачные небеса, его лицо наполнено густой тенью подобно лесу»[254]. Пугающее описание производимых им разрушений прекрасно показывает, что «головная боль» ассирийцев — это не простая мигрень: он срывает человека как розу, заставляет его бежать как безумного, жжет его как огонь, пожирает его члены и мышцы, раздирает его грудь, проламывает ему бока как старой лодке[255]. Это не сумасшествие, которое на ассирийском называется sane temi (букв, «изменение рассудка») и с которым к тому же сравнивается. По некоторым признакам, можно распознать в нем скорее эпилепсию: «он повергает на землю, он сотрясает, он колеблет тело»[256]. Эта болезнь поражает быков, полевых животных и, подобно жалу гадюки, всякого, кто встретится ему на пути[257]; и тогда это, возможно, бешенство или какая-то схожая с ним болезнь.