Ассирийское наследство

От люка к окну вела только одна цепочка следов. Должно быть, убедившись, что цель скрылась и повторить выстрел не удастся, снайпер вернулся тем же путем, шагая след в след, и спустился по лестнице, пока Макс полз по траншее и не мог видеть здание. Хотя снайпер мог и войти в какую-нибудь квартиру этажом ниже и сейчас пережидает там... Во всяком случае, больше здесь ничего не узнать.

Но теперь у Макса пропала охота идти в детективное агентство. Ведь только там знали, что он должен сейчас приехать. Хвоста за собой он не привел, Макс был в этом уверен, да и, кроме того, снайпер должен был заранее занять позицию, приготовиться к стрельбе, то есть он должен был хотя бы за полчаса знать о приезде Макса.

Как раз полчаса назад он и позвонил в агентство. Вставал второй вопрос, не менее важный: почему его решили убить?

Разумеется, покушение связано с «Ассирийским наследством». Наверняка заранее было задумано убить Макса и свалить на него кражу. Те же люди, которые дали Лангману наводку и подложили Максу в чемодан ассирийские таблички, те же люди, которые подстроили разговор по его телефону с каким-то неизвестным Ивановым, — сегодня эти же люди прислали снайпера, чтобы он поставил последнюю точку в этой истории.

После убийства можно было бы спокойно все на него валить: мертвый не сможет оправдаться, наверняка он сам и устроил кражу. А почему его убили? Да все очень просто: не поделил с сообщниками барыши, вот они и предпочли пристрелить его, чтобы не делиться. Или чтобы убрать нежелательного свидетеля, которого подозревает страховая компания.

Думая так, Макс одновременно осматривал чердак. Пройдя в дальний его конец, он увидел еще одно окошко, выходящее на другую сторону дома. Подоконник покрыт толстым слоем пыли, стекло так грязно, что сквозь него еле пробивается свет. Сразу видно, что этим окном давно не пользовались.

С трудом справившись с разбухшей рамой, Макс распахнул ее и выглянул наружу.

Под окном была довольно пологая крыша, почти смыкавшаяся с кровлей другого дома.

Макс выбрался на крышу, спустился к ее краю и перепрыгнул через неширокую, но пугающе глубокую щель, оказавшись на соседней крыше. Там он залез в чердачное окно и, спустившись по лестнице, вышел в совершенно другой переулок. Выходить из дома тем же путем казалось ему опасным: киллер мог рискнуть и сделать еще одну попытку, затаившись на новом месте, а рассчитывать, что снова повезет, было просто глупо.

Макс шел по улице, внимательно поглядывая по сторонам и размышляя. Он снова оказался в полной изоляции. Собственные помощники могли оказаться предателями, связанными с похитителем коллекции. Детективное агентство тоже отпало, а вести расследование без всякой помощи было очень трудно. Кстати, нужно еще хорошенько подумать насчет агентства, оно очень подозрительное. И откуда барон взял его координаты? Кто его рекомендовал? Но это все потом, а сейчас он совершенно одинок.

Конечно, это его родной город, где он знает каждый переулок. Но за пятнадцать лет жизнь в этом городе неузнаваемо изменилась, и он чувствует себя иностранцем, чужим. Деньги у него есть, но деньги — это еще не все. Нужен помощник, хорошо знающий здешнюю жизнь, здешние порядки и при этом достаточно надежный, на которого можно положиться.

И Макс вспомнил Леню. Леньку Маркова, своего соседа по коммунальной квартире на десять семей.

Совсем маленькими они играли с Ленькой в длинном темном коридоре, устраивали охоту на черного кота Робсона, который удирал от них с оглушительным мяуканьем и забивался под газовую плиту, где всегда варились чьи-нибудь щи. Здесь, на коммунальной кухне, всегда кипели скандалы, горячие, как эти щи, и непримиримые, как арабо-израильский конфликт. Здесь, на этой кухне, Ленька с Максимом вели партизанскую рельсовую войну против соседки Зинаиды Викентьевны, хозяйки Робсона. С чего началась их война. Макс не помнил, наверное, она уходила корнями в глубокое, доисторическое детство, но сколько помнил себя, они с Ленькой постоянно выдумывали какие-нибудь каверзы. То положили соседке в суп кусок хозяйственного мыла, то насыпали в зонтик табаку, который курил старый железнодорожник Иван Игнатьевич.

Зинаида раскрыла на улице зонтик, и ее с ног до головы обсыпало горлодерной махоркой, так что она полчаса чихала, не переставая, и неделю отчищала от табачной пыли свое лучшее коверкотовое пальто.

Конечно, Ленька и Максим пошли в одну и ту же школу и дрались на школьном дворе с превосходящими силами противника, стоя спиной к спине. Максим учился лучше, учеба давалась ему легко, но Ленька очень ловко умел списать и совершенно замечательно слизывал оценки в дневнике, так что у его мамы, тети Лиды, никогда не было поводов для расстройства.

После школы их пути разошлись: Макс поступил в Политехнический, а Ленька — в Полиграфический техникум. Их семья получила новую квартиру и выехала в спальный район, оставив жить в комнате упрямую бабку. У каждого из друзей была теперь своя компания, и встречались они только в «Сайгоне» — поговорить о книгах и пластинках...