Ассистент

Сиамец вместе со своим заложником медленно начали отступать вдоль борта в угол, намереваясь пробраться к трапу. Но оказавшись в углу, он вдруг почувствовал, что не сможет завершить свой манёвр. Сначала нож, сжимавший левую ладонь, резко дёрнулся вниз, повредив пальцы. Следом — ствол в правой руке, словно примагниченный, врезался в стойку конструкций, выворачивая руку из сустава. Следующим моим оружием стал его армейский кителёк — ткань была плотная, а пуговицы маленькие, как и было нужно. Все швы, все нитки его куртки стали вдавливаться внутрь, врезаясь в тело, продавливая кожу, перекручиваясь и выжимая все внутренности, как бельё после стирки.

Он орал, извивался, бессильно кашляя кровью и шевеля вздувшимися пальцами, так, что мне самому стало страшно от своей жестокости, но я не позволил облегчить ему страдания, не стал пристреливать, а просто дёрнул рукой, и его искорёженное туловище полетело через борт истекать кровью в воды Оранжевого Моря…

Я сумел скомандовать подскочившему капитану поворачивать, дождался, пока корабль даст задний ход и пристанет к берегу, а затем сполз по стенке и ненадолго отрубился.

Когда сознание вернулось в норму, мы уже на полных парах пересекали воды Оранжевого моря, и у меня возникло полное чувство, что мы возвращаемся домой.

Глава 14

— Я тебя теперь немного боюсь, — сказала Самира. — Это выглядело слишком жестоко даже для нашей ситуации…

— Поверь — для меня тоже. Я тоже теперь себя немного боюсь. Но уверен, что такое не повторится. По крайней мере — при тебе.

Она погладила меня по щеке и прижалась к плечу.

Мы сидели на носу корабля и ждали, когда нас начнут встречать береговая охрана Голицына-Южного. Судно шло переполненным, неспешно, в темноте. Связь начала работать недавно — до этого мы пребывали в полной радиотишине, как и на всей территории аборигенов. Нас запеленговали, к нам уже мчались катера, и на горизонте уже виднелись тусклые огни.

На календаре капитана Ляо значилось девятое мая, воскресенье. С момента крушения нашего вертолёта до момента, когда нас подобрали — прошли три с половиной недели. Мне — да и Самире тоже — казалось, что меньше, и куда из нашей памяти делась неделя — сказать я не мог. То ли проклятые сиамцы накачали нас какой-то дурью и везли значительно дольше, то ли в подземных сутках было не двадцать четыре часа, а тридцать с лишним — когда не видишь солнечного света, то организм может не заметить смены числа часов.

Что творилось снаружи в наше отсутствие — оставалось только гадать.

— Интересно, как аборигены включают «глушилку», — спросил я Самиру. — Ты что-то знаешь?

— Не-а. Вообще уже без разницы. Мы потеряли доставку и провалили миссию Общества. Теперь нас лишат премий и отодвинут на кандидатство в Обществе.

— Почему так считаешь? Мы освободили кучу людей. И уничтожили секретный бункер вражеской державы.

Самира поёжилась.

— А, да. И ещё привлекут к разговорам с Тайной Службой за самовольство и вмешательство в секретную миссию…

— Извини, дорогая, после того, как я… точнее, мы с тобой стали вместе главными подопытными кроликами — я вынужден был превращаться из объекта в субъект.

Тут я понял, что опасно приблизился к темам, к которым не стоило возвращаться и которых не стоило касаться.

— Я так и не поняла… этот спецназ, как ты сказал — это ты их вызвал? Но как⁈ И… кому они подчиняются. У Тайной Полиции, по крайней мере, московской, есть сенс-спецназ, я знаю, это единственное, где пересекаются Общество и тайники. Но они… какие-то очень странные. Эти летающие плазморезы. И все трое — с навыком телепортации?

Как часто в таких случаях — я решил ограничиться полуправдой.

— Я не помню, кто именно… в общем, не важно. Но когда-то давно мне сказали. Если хочешь призвать на помощь — пусти кровь в лифте.

— В лифте⁈ Это… какой-то очень странный магический ритуал. В стиле вуду. Как можно было узнать, что это сработает?

— В общем… главное, что это сработало. Хотя, скорее всего, это совпадение. И Боширов нам что-то недорассказывает.

— Ясно… Боже, как я хочу есть! — сказала Самира и потянулась.

— Ты и меня съела бы, да? У вас в роду каннибалы были?

Она толкнула меня в бок, мы в очередной раз поцеловались, и она сказала шёпотом:

— И не только есть хочу. Когда мы уже наконец-то останемся одни? Я думала, что на корабле получится, а тут тесно, и два десятка девушек, с которыми у тебя было, я их даже побаиваюсь.

— Ну, я буду требовать номер с самой большой двуспальной кроватью…

На рассвете нас встретили корабли береговой охраны. Берег родной — и теперь, и ранее — державы становился всё ближе и ближе, пусть он и был берегом отдалённой колонии. Я сначала привычно искал на горизонте небоскрёбы, но потом вспомнил слова Андрона о том, что лифтов в этом городе нет. И действительно — нас встретил лишь одинокий маяк на мысе, соединённый стеной с квадратом мощных крепостных стен. Город чем-то напоминал уже увиденное мной Долгово Городище, но выглядел посвежее, а стены — помощнее. В порт мы вошли через небольшой шлюз, ведущий в дебаркадер.

Нас встречала небольшая толпа журналистов, военные, медики.