Ассистент дамского угодника

Это меня забавляло. Особенно бросались в глаза заботы о Виктории и внимание к ней со стороны Юрия. Мы становились этакой единой группой спасения Виктории Белохвостовой. Ну и, конечно, себя самих.

Итак, поднявшись по винтовой скрипучей лестнице раскрытого настежь подъезда, мы оказались на втором этаже. В свете тусклой лампочки я узрела окаменевшие, похожие на фанеру простыни, наволочки, трусы, висящие на бельевой веревке. Куда-то вверх шмыгнула непонятного цвета кошка, напуганная нашим топотом. Потом, уже сверху, она жалобно мяукнула. Так протяжно и предательски громко, что эхо от этого звука потянулось по всем прочим этажам.

Юрий отомкнул ключом незнакомую дверь, отважно вступил в темноту и пропустил внутрь нас с Викторией. Осторожно закрыл дверь, для надежности дернув ее пару раз на себя и посмотрев в замочную скважину.

— Кажется, никого, — деловито и очень собранно пробормотал он.

Я нащупала на стене выключатель и уже хотела было щелкнуть им, но не успела.

— Не включайте свет, — тихим, но твердым голосом сказал кто-то из глубины.

Человек находился в темном пространстве комнаты, и его невозможно было рассмотреть с порога. Да и голос, откровенно говоря, я не сразу признала. На фоне окна был виден только абрис его головы.

— Кто здесь? — спросил Твердовский.

— Угадай.

— Гамаюнов? — узнала я тембр голоса недавнего приятеля, который несколько часов назад без пощады изводил меня своей болтовней.

— Ага! — не в силах сдержать своей радости, гаденько хихикнул Альберт и тут же обратился к своему подельнику: — Привет, Юрок!

Твердовский, Виктория и я стояли, ожидая, как поведет себя этот совершенно непонятный человек.

— Здорово, — глухо откликнулся Твердовский, и я почувствовала по его интонациям, что между старыми, возможно, и очень хорошими товарищами отныне ничего общего уже нет.

Юрий был более чем внимателен. Он был всецело поглощен поведением Гамаюнова, будто выжидал удобного момента для схватки. Комната была пустой, и каждое слово, сказанное в ней, приобретало какое-то особое, едва ли не торжественное звучание. Словно говорили два не живущих уже на этом свете человека.

— Как ты сюда попал? — спросил его Твердовский.

— Не все ли равно, — отмахнулся Альберт. — Важно то, что я уже здесь. Ты с этим согласен?

Возникла неловкая пауза. Гамаюнов держал себя очень нахально, и в нем почти ничего не осталось от того человека, с которым я сегодня летела в самолете, ехала в машине и который потом, в порностудии, ныл о своих потерянных деньгах. Теперь перед нами стоял абсолютно незнакомый человек — жесткий, безжалостный.

— Предупреждаю, я вооружен и стреляю не хуже вашего.

Твердовский шагнул вперед. Смело и решительно. Будто бросался грудью на амбразуру. По существу, оно где-то так и было.

— Чего ты хочешь? — спросил он бывшего приятеля.

Мне показалось, что Альберт был пьян. И от этого непонятность нашего с Викторией положения только удесятерялась. Я судорожно начала перебирать в голове варианты развития ситуации, в которой мне предстояло теперь действовать, потому что я знать не знала ни намерений самого Твердовского, ни его бывшего подельника. Пока решила просто: «Если что, закрываю Викторию корпусом, выбиваю дверь и выталкиваю ее в коридор. Дальше буду действовать по обстоятельствам. Насколько сил и здоровья хватит».

— Так чего ты хочешь? — повторил Юрий.

— Все, — честно и откровенно ответил Гамаюнов. — Все деньги, которые причитались нам с тобой. Я не виноват, что ты увлекся и просрал свою долю. Дай хоть мне заработать. Мне нужны деньги. Если я их не получу, Юрок, можешь считать, что ты — труп.

Я поняла, что мужчины примеряются друг к другу в намерении ударить чем-нибудь побольней. В отношениях между ними все стало предельно ясно. Теперь Гамаюнов чувствовал себя полноправным хозяином положения и не скрывал своего отвращения к Твердовскому. Мне показалось, что он даже не хотел с ним говорить, а только и ждал минуты, когда в разговор вступлю я. Но я решила пока не проявлять своего мнения ни при каких обстоятельствах. Буду делать то, что менее всего выгодно и тому и другому.

— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Юрий. — Что я должен реально сделать для тебя? Объясни мне.

— Сколько было обещано нам за эту аферу? — для начала спросил Альберт. — Ну-ка, припомни?

— Много, — уклончиво ответил Твердовский, чтобы не обострять ситуацию в целом.

— Я виноват, что ты увлекся?

— Нет, это моя вина.

— Мы с тобой договаривались как мужики не оставлять друг друга в беде?

Гамаюнов все больше и больше напирал. Твердовский вздохнул.

— Был и такой разговор.

— А ты разве не знал, что поступил так, что теперь нам не заплатят?

— Знал.

— Если я не получу этих денег, можешь считать себя трупом… Прямо тебе говорю. И уже не в первый раз.

Гамаюнов говорил с ним тем языком и теми интонациями, которые были заведены между ними. Но я почувствовала, что он берет на себя не свою роль в их тандеме и от этого слегка побаивается Твердовского.

Юрий еле заметно двинулся вперед, к Гамаюнову, но недавний подельник заметил это.

— Стой где стоишь. Я выстрелю, Юрок. Без шуток.