Assистент с причудами

— Ладно-ладно, — хлопнул собеседницу по коленке. — Я уже понял, что жить со мной — это огромная ошибка, которую ты совершишь исключительно из-за человеколюбия.

— Вроде того.

— Но то, чем бы я хотел заниматься, действительно глупо. Очень глупо. И бесперспективно. И я все равно не умею.

— Не умеешь — научим. — Аня мягко улыбнулась. И взяла меня за руку.

И, кажется, я… не знаю. Словно в голове что-то щелкнуло, и я больше не мог ни на чем сконцентрироваться. Только на прикосновении наших рук.

— Я всегда хотел рисовать, — признался и мысленно приготовился услышать смех.

— Это поэтому у тебя половина рабочего стола разрисована маркером?

— Видела? — ну вот. Кажется, я краснею. Даже уши загорелись. Практически уверен, что если поднять взгляд к потолку, то можно будет увидеть, как они дымятся.

— Немного. Но не понимаю, что здесь такого. Рисовать — это здорово. Я совсем не умею.

— «Чего такого»? Кому сейчас нужны художники? Это же глупость. Мне, конечно, нравится идея. Как некая абстрактная утопия. Но я не готов променять теплый офис, чтобы продавать круглый год в переходе какую-то мазню.

— Круто же тебе мозги промыли. — Аня разве что по голове меня не потрепала. Наши пальцы переплелись. И, как бы жутко это ни звучало, кажется, ничего лучше я в жизни не испытывал. — Это просто набор очередных штампованных фраз. Которые ничего не значат. Может быть, холст и масло не особо актуальны, конечно. Но есть же дизайнеры. Даже у нас в фирме есть должность. Если хочешь, можно записать тебя на курсы цифрового рисунка, на освоение фотошопа. Если тебе это нравится, конечно. Да, у нас в фирме придется в основном составлять коллажи и довольно простенькие работы. Зато получится набить руку, будет свободное время, чтобы брать сторонние заказы…

Звучит заманчиво и как-то нереально.

— Неужели ты никогда об этом не думал? — удивилась Аня. Хотя я удивлен не меньше.

Не думал. Небольшие скетчи в блокноте и на салфетках. Неплохой вкус, если отбросить скромность. Но действительно посвятить себя чему-то такому?

А то, что предлагает Аня. Совмещать работу и фриланс, иметь какую-то стабильность, но при этом перестать зависеть от чего-либо…

— Хотел бы попробовать?

Еще как.

— А если не получится? — иметь в списке своих антидостижений еще один пункт как-то не слишком хочется. Начать, провалиться и услышать очередное «мы тебе говорили, все как всегда, вполне ожидаемо».

— Какая разница? — Аня пожала плечами. — Все равно пока не попробуешь — не узнаешь. Да и потом, надо быть оптимистом. Вдруг удастся получить все, чего так хочешь?

Тебя. Я хочу тебя.

— Ты умеешь вдохновлять, — улыбнулся. — И знаешь. Ты права. Я просто обязан попробовать.

Теперь я точно поцелую Анюту. Без всяких предупреждений.

Глава 19

Андрей повернул мое лицо к себе. И, кажется, целую вечность мы смотрели друг другу в глаза. Пока оба не потянулись навстречу.

И все равно наши губы встретились неожиданно. К этому невозможно подготовиться. Хочешь и не хочешь одновременно. В один и тот же момент можешь придумать десяток причин сделать это и сотню — не делать. Остановиться, отстраниться, сбежать из комнаты, из квартиры. И отдышаться, когда между вами будут целые города. Чтобы холодный ночной воздух выморозил основательно из головы всякие попытки представить, что идея не так плоха, как кажется.

Поцеловаться с Коржаненко.

Вновь и вновь в мыслях появился один и тот же вопрос: какого черта я творю? Это была ошибка в первый раз, так почему я хочу верить, что попытка номер два даст другой эффект?

И все равно.

Мы целовались. И поцелуй с каждой секундой становился все глубже, все несдержаннее. Андрей зарывался в мои волосы. Я чувствовала его горячее и влажное дыхание на своем лице. Оно опаляло щеки, огнем просачивалось прямо в душу.

И я не видела ничего вокруг себя. Казалось, что сознание парит за пределами тела, позволяя видеть нас с Андреем, сидящими на полу моей крохотной ванной и целующимися страстно и без оглядки.

Двое безумцев. И дураков.

Чокнутые. Настолько, что губы припухли и ныли. Руки Андрея исполняли настоящий танец на моем теле — опускались ниже, его пальцы задирали мою кофту, но делали это медленно, практически незаметно. Прикосновение подушечек к обнаженной коже живота породили настоящий взрыв мурашек. Каждый волосок поднялся, по позвоночнику прошелся холодок.

А когда Андрей приподнял меня, чтобы усадить верхом? Я и забыла, насколько сильные его руки. Мужчина позволил ощутить себя невесомой пушинкой. Как в тот раз, что мы были у него. И когда он спасал меня от несуществующей угрозы ожога. А я даже не задумывалась.

Андрей сильный. И ранимый. Обескураживающий. Непонятный. И манящий.

И единственная мысль, которая не оставляла покоя, — наутро будет очень стыдно перед котами.

Двое питомцев сидели прямо перед нами и глазели.

— Очень стыдно, — покачал головой Роберт, а Бенедикт, согласный с ним, закивал.

Бред какой-то…

Андрей неистово целовал мою шею, а я смотрела на котов и пыталась вспомнить, когда это Роберт разговаривать научился.

— Мяу! — грозно произнес Коржаненко, недовольный конкурентами.