Ассистент убийцы

– Ты ему такой же племянник, как баран козе деверь! Шагай на второй этаж. Там твой дружок лежит в четырнадцатой палате. – Женщина сняла с вешалки белый халат и бросила его Вене. – Надевай вот, только не испачкай.

– Благодарствую, мамаша. Бывай, не кашляй! – сказал парень, снова цокнул языком и прошмыгнул мимо блюстительницы больничного порядка, покрасневшей от напряжения.

Четырнадцатая палата оказалась довольно просторным, вытянутым помещением со свежевыкрашенными дощатыми полами и высоким потолком. Плотные шторы были задернуты. Под потолком висела люстра с тканевым абажуром и бахромой.

В палате лежали мужчина лет сорока пяти с загипсованной ногой, тощий парень с перевязанной головой, синяками под обоими глазами и плюгавенький дедок, на первый взгляд не имевший никаких повреждений. Четвертая койка пустовала.

Сохраняя образ, избранный им, вскинул руку в знак приветствия, кивнул в сторону пустующей койки и буркнул:

– А где этот?

– Василич тебе нужен? – поинтересовался парень с перевязанной головой. – Так он у нас на месте не сидит, бродит где-нибудь по коридорам. Ты садись, подожди. Он может скоро сюда явится.

– Или же нет, – проворчал дедок. – Этого шатуна можно до морковкина заговенья ждать.

Мужик с загипсованной ногой привстал, потянулся за костылями сел на краю кровати.

– Куда это ты собрался, Устиныч? – спросил его тощий парень.

Тот отмахнулся, встал, опираясь на костыли, проковылял к окну и с ухмылкой проговорил:

– Вон он, соседушка наш, в курилке на лавочке сидит, опять к Галке из неврологии клинья подбивает.

Веня шагнул к окну и увидел Зверева и темноволосую медсестричку с перманентной завивкой, вздернутым носиком и огромными, горящими от возбуждения глазами. Василич был одет в синюю больничную пижаму. Лицо его отливало бледностью, нижняя губа опухла, под левым глазом красовался здоровенный синяк.

Парень вспомнил слова регистраторши и ухмыльнулся.

«Будь у меня такая харя, я бы тоже не стал кичиться тем, что служу в органах», – подумал он.

– Ты, мил человек, поспешил бы, если его изловить хочешь, – продолжал Устиныч. – Наш Василич ведь может на свое место и не вернуться, еще куда-нибудь упорхнуть. Такой вот он у нас, на месте его не удержишь. Вот вчера, например, принесли нам обед, а он…

Мужчина продолжал что-то рассказывать, но Веня не стал вслушиваться и пулей выскочил из палаты. Он сбежал по лестнице, подмигнул грузной регистраторше, понесся в сторону курилки и издали помахал рукой Звереву, сидевшему там.

Тот почти сразу увидел подчиненного, тут же пригнулся к своей собеседнице и что-то шепнул ей. Они встали. Когда Веня подошел к лавочке, девушка уже удалилась.

Стражи правопорядка обменялись рукопожатием, Зверев достал из кармана пачку «Герцеговины Флор» и протянул ее Вене. Тот взял папиросу, смял мундштук гармошкой. После этого оба закурили.

– Ну что, как самочувствие? – поинтересовался Веня.

– Дышим, хотя порой с трудом, – ответил Зверев, поморщился и спросил: – Что по нашим делам?

– Да особо похвастаться пока нечем. В Завадского стреляли из «люгера», умер он в воскресенье вечером. Вот, пожалуй, и все.

– А волос?

– Мокришин что-то там колдует, но заключения до сих пор нет.

– Начальство сильно наседает?

– Я бы не сказал. Корнев ни разу не звонил, Дружинин и вовсе как будто в рот воды набрал.

Зверев покачал головой и осведомился:

– А по тому коротышке, которого я завалил, что? Долго мне теперь отписываться придется?

– А чего там отписываться? Слушай, Василич, а ты давно этого Лафета вел? Как ты на него вышел?

– На какого еще Лафета?

Веня указал на разбитое лицо Зверева и сказал:

– На того самого, который тебе вывеску попортил.

– Кто он?

Веня усмехнулся, но, в отличие от Лысенко, умничать не стал, а просто вкратце поведал все, что узнал об убитом бандите.

– Фима Басс, говоришь? Я уж подумал, что меня какой-то обычный ханыга чуть не угробил, а тут вон оно что. – Зверев прикоснулся к разбитой губе. – Лафет! Да уж, это точно. Удар левой у него пушечный. Значит, подстрелил я матерого бандита. Это очень даже хорошо. Получается, что за эту потасовку меня сильно мордовать не станут. Можно будет спокойно делами заняться.

– Какие уж тут дела? Тебя же только прооперировали.

– И что? Я как раз в эту больницу наведаться хотел, а тут меня еще и с мигалками привезли. Вот я и решил, что надо пользоваться моментом, начал копать.

– Много накопал? – полюбопытствовал Веня и улыбнулся.

Он вспомнил все, что поведали ему о пребывании Зверева в больнице негостеприимная работница регистратуры и его соседи по палате.

– Узнал кое-что про одну интересную дамочку!

– Видел я твою дамочку! Ничего такая, аккурат в твоем стиле, – проговорил Веня и усмехнулся.

Однако Зверев глянул на парня так, что у того напрочь пропало желание шутить.

– Я про другую дамочку! – заявил капитан милиции.

Веня насторожился, подался вперед и спросил:

– Кто такая?

– Был я тут на днях у покойного Завадского, пообщался с его супругой, – проговорил Зверев, выбросил в урну папиросу и поежился. – Выяснил я, что Валентина Михайловна, жена убиенного доктора, не особо его любила.

– Думаешь, это она его?..