Ассизские хроники

Машина едет по светлому шоссе, плавно поднимаясь вверх среди умбрийских холмов. Мы проезжаем мимо уставшего мула, который тащит телегу с высокими колесами и терпеливо позвякивает красной упряжью. Позади остаются белые дома с зелеными ставнями и маленькие забегаловки, где после тяжелого трудового дня отдыхают крестьяне, склонившись над пузатыми фьясками[22] с вином. Издали доносится звон колоколов, который своим чистым тоном углубляет тишину сгущающихся сумерек. Мы оставляем позади серые замки, возвышающиеся на зеленых холмах, крохотные средневековые городки, дворцы и колодцы. Архитектура вошла в умбрийский пейзаж с безупречной осторожностью и стала его органичным дополнением. Если убрать из умбрийского пейзажа замки и дворцы, городки и виллы, в нем образуется болезненная рана, которую не залечит даже присутствие человека.

Пригорки Умбрии струятся волнистой линией, плавной, как линии Джотто или Чимабуэ[23], они спокойны даже там, где внезапно превращаются в крутые скалы Карчери. Эти пригорки никогда не бунтуют против неба, не пронзают облака своими острыми вершинами. Они подобны молитве, доверчиво возносимой к небу, произносимой спокойным голосом, иногда переходящей в молитвенный зов, но никогда – в крик протеста или заклинание. И если какой-либо художник не умеет восхищаться природой самой по себе, поскольку любит только свое представление о ней, то этот умбрийский пейзаж, несомненно, разучит его так воспринимать окружающее, потому что своей красотой, благородством красок и неповторимостью линий превосходит все, что способна вообразить самая богатая фантазия художника. Не человек создает этот пейзаж. Сам пейзаж диктует человеку свое состояние, заставляя его настраивать душу на лад этих тихих холмов и лесов, виноградников и оливковых рощ. Умбрийский пейзаж освобождает человека от бремени его естества.

Машина движется по ровному асфальтовому шоссе. По обеим сторонам дороги снова и снова возникают оливковые рощи, колеблемые легким ветром, и кипарисовые аллеи, которые представляют собой единственный мощный аккорд в этих пейзажах тишины, протянувшихся куда-то далеко-далеко, до самого лазурного горизонта, закрытого цепью волнистых холмов.

Из-за горного склона появляется серый городок, сверху накрытый сводом небес, а в долине окутанный легким туманом. Весь мир уменьшается до размеров крохотной птички, клюющей зернышки у ног Беднячка[24].

Машина взбирается в гору. Позади остается Бастия[25], церковь Санта-Мария-дельи-Анджели – внутри нее находится Порциункола, место земной кончины Беднячка. И вдруг перед нашими восхищенными глазами вырастает базилика Святого Франциска, врата небес, воплощенный в камне аккорд григорианского хорала.

Уже вечерело, когда мы вошли в базилику. Хор монахов пел молитву, а солнце медленно клонилось к закату. Базилика была полна серафического духа. Ее полумрак (здесь нельзя не сказать, что францисканский полумрак не создан из земной тьмы, а соткан из небесного света), просветленный мелодией молитв, покоился, словно на ангельских крыльях, на двух разноцветных лучах, падавших из витражей в боковых нефах. Когда над холмами Умбрии сгустились сумерки, витражи в базилике постепенно погасли. Их горячие цвета, насыщенные за день солнечным светом, теперь погрузились в спокойный ангельский сон. Живое небо вступило в базилику.

Мистерия Ассизи

Ассизи находится в провинции Умбрия, расположенной к северо-востоку от Рима. Умбрия находится… интересующихся отсылаю к Бедекеру[26]. Нам же ясно, что Ассизи, маленький городок, прилепившийся к склону умбрийского холма, находится на границе земли и неба. Утром, когда серо-золотой туман опускается на стоящую в долине церковь Санта-Мария-дельи-Анджели[27], отчетливо видно, как Ассизи постепенно отрывается от земли и, наполняясь звоном колоколов, соединяется с непорочной голубизной неба. Единственным напоминанием об исчезнувшей внизу земле остается изумрудная вершина купола церкви Ангельской Божией Матери, плывущая, словно голубь, над серафической пеленой тумана.

Так ежедневно на рассвете происходит самая прекрасная мистерия дня – вознесение Ассизи. В это торжественное время жители города необычайно сосредоточенны. Тихие, молчаливые, они словно на цыпочках идут по улицам – даже если направляются в эту раннюю пору на работу в мастерские и магазины.