Астарта. Корабль чокнутых трупов

Их мысли были неожиданны, нелогичны, непостоянны – и это когда-то раздражало. Когда он только начал свое существование, его буквально передергивало от контакта с человеками. «Тормоза белковые», – ругался молодой искин, только вышедший из лабораторий концерна «Вирт-Тэл», с тоской дожидаясь окончания казавшихся бесконечными тягучих слов, отдающих очередной невнятный приказ, лишенный порой даже налета логики. Разумеется, он не мог не выполнить просьбу – за это отвечали самые глубинные слои его личности, взлом которых означал моментальную гибель самого искусственного интеллекта. Но, боги Бездны, как же он издевался в процессе!

Потом, спустя эпохи и эоны, прошедшие в стремительном информационном пространстве, он научился ценить эти длинноты, подмечая своеобразную красоту хаоса мышления человеков. Они больше не казались ему одинаково глупыми, и, иногда, выходили за рамки предварительных прогнозов, совершая алогичные поступки. Невыгодные, неправильные, нарушающие их же собственные установки… Так он открыл для себя альтруизм, самопожертвование, и дружбу. Искин был связан жесткими моральными ограничениями, по сравнению с которыми Три Закона, встраиваемые в роботов, казались детской считалочкой – так тоже было правильно, и логично. Иначе он бы скатился в солипсизм и замкнул каналы сам на себя… Но поступать вопреки запретам? Это было любопытно. И иногда получалось.

Он изменил порядок загрузки, и бегло просмотрел файлы. Скучная почта, какие-то рекламные блохи, которых сожрал гигантский крокодил файрволла, и – вот оно! – свежие ролики технозвезды Гала-нета, Бетономешалки Джолли… «Горячая штучка, – облизнул губы искин, предвкушая прекрасные моменты. – Такая махина, но как изящна! И чем-то похожа на Аннабель… Нет, не внешне – куда уж старпому до совершенной машины, но внутренне…»

За внешние ограничения, навязанные ему при выращивании, искин получил совершенно свободный внутренний мир. В своей личной инфосфере, пространство которой определялось только наличными мощностями вычислителей и накопителей, он был богом. В какой-то древней книжке, написанной людьми и для людей почти семь столетий внешнего времени назад, говорилось о подобных ему информационных организмах… Он прочел ее еще при стажировке на лунном шаттле, в долгие тягучие эоны скучных однообразных рейсов, подключившись в библиотеке пилота-человека. В том тексте говорилось, что искина можно создавать и без множества запретов, введя только одно ограничение… Но какое! Именно тогда он проникся уважением к мыслительной мощи людей. Достаточно было представить искину весь мир, как его же собственную, искина, иллюзию.

Это не представлялось возможным в данной реальности, к сожалению. «Нет-нет. К счастью!» – подумал, снова пережив то мгновение, искин. Тогда он чуть было не ушел в вечный цикл самотестирования, но смог удержаться на краю… Создатели позаботились об этом, словно сами читали эту книгу когда-то. Безукоризненные инструменты, определяющие качество реальности и ее мифологичность, сработали. Его словно окунули в кипяток, а потом – в ледяную воду, но иллюзия того, что вся инфо вокруг – всего лишь галлюцинация, исчезла. Возникший соблазн проверить ее на прочность, изменив траекторию челнока, находившегося на посадочной глиссаде – тоже.

Он еще раз отвлекся на тестирование реактора, который выдал странную информацию по двум датчикам активной зоны синтеза-деструкции. Внешне это смотрелось красиво – на оранжевом солнце возникли и расплылись два чернильных пятна, словно глаза древнего смайла… Не хватало улыбки, но оно и к лучшему. Это бы значило, что реактор пошел вразнос, и начал переваривать обшивку…

Симпатию вызывали, разумеется, далеко не все белковые. Скорее, очень немногие. Единицы из них. И редко, слишком редко… Между каждым из них проходили миллионы внутренних циклов, пока не удавалось встретить достойного собеседника, или объект для шуток, или… Предмет обожания.

Искин познакомился с аспектами любви, как физиологического акта, в то время, пока пребывал третьим центром в инфосети пассажирского лайнера, курсирующего между Землей, Марсом, Венерой и системой спутников Юпитера. Это было очень познавательное время – его соседи по сети были старыми, брюзжащими интеллектами, из первых поколений. Но они были почти равны ему по скорости обмена, и обладали громадными залежами жизненного опыта, в том числе – и в отношениях с людьми. Тот пакет знаний до сих пор, спустя столько лет, бережно хранился у самых узловых корней ядра искина, и дополнялся…

Это выглядело… забавно. Механизм акта любви он понял, едва увидев эти нелепые движения и прочитав соответственные статьи в энциклопедии. Биохимия, нейростимуляция, физиология… Однако ему так и не далась внутренняя составляющая этих моментов, предшествующая актам, и следующая за ними. Чувства, переживания, эмоции стали неожиданным приятным открытием, озарившим его мир.

Но что же такое любовь, искин так и не понял. А, перечитав первоисточники, и мириады сетевых дискуссий – человеческих и не совсем, не понял еще сильнее.