Асти Спуманте. Первое дело графини Апраксиной

Роза Блюменталь вышла, и вскоре ей на смену явилась Эльза Блюменталь. Внешне она была полной противоположностью сестре: тощая, сухая, с недовольным от рождения длинноносым лицом и серыми седыми волосами.

— День добрый, господа. Сестра мне все рассказала. Но я должна вас предупредить, что я об этой русской, которой вздумалось помереть именно в нашей гостинице, ничего не знаю и очень этому рада. Не представляю, чем я могу быть вам полезной.

— Вы помните ту даму? — спросил инспектор.

— Нет! — отрезала Эльза Блюменталь. — У меня плохая память на лица.

— Очень жаль. Ну а пару, остановившуюся в тот день в десятом номере, вы тоже не помните?

— Разумеется, нет! У нас кроме гостей в отеле еще бывает масса посетителей в ресторане — разве всех упомнишь? Наше дело обслуживать посетителей, а не шпионить за ними. Я уже отругала Розу за то, что она вон из кожи лезет, чтобы угодить вам, и только все путает. Вы же видите, бедная Роза умом не блещет, так зачем вы мучаете бедняжку? Полиция должна сама разбираться в криминальных делах, на то она и полиция. А мы зарабатываем свой хлеб другим способом и платим налоги — в том числе и на содержание полиции, не так ли?

— Так, так, — успокоила ее Апраксина. — А теперь, будьте добры, проводите нас в десятый номер.

— Если он не занят, — сварливо предупредила Эльза Блюменталь, направляясь к дверям.

— Даже если он занят, мы все равно его осмотрим. Приготовьтесь извиниться перед постояльцами и попросить их на время покинуть номер.

Эльза фыркнула, но ничего не возразила. Однако десятый номер оказался незанятым. Как сразу же заметил Миллер, он представлял собой почти точную копию пятнадцатого номера, в котором остановилась Наталья Каменева в ту, роковую для нее, ночь, только кровать в нем была двуспальной. Миллер и Зингер прошлись по комнате и не заметили ничего примечательного. Апраксина тоже походила по номеру, а затем заглянула в душевую комнату, совмещенную с туалетом, и позвала Эльзу:

— Госпожа Блюменталь, скажите, у вас так принято в вашем отеле, чтобы стаканы для чистки зубов в двуспальном номере были разного цвета? А вот мыльницы почему-то одинаковые…

— Ерунда! — фыркнула Эльза Блюменталь, войдя в душевую и глядя на умывальные принадлежности на стеклянной полочке. — По-моему, они абсолютно одинакового цвета.

— Вам надо провериться у окулиста. По-моему, вы дальтоник, госпожа Блюменталь. — Апраксина взяла оба стакана и прошла с ними в комнату. Там она поставила их посередине стола, прямо под люстрой.

— Взгляните, господа, разве эти стаканы одного цвета?

— Разумеется, нет! — сказал Миллер. — Один зеленый, а другой… скорее какой-то голубоватый. Я затрудняюсь определить этот цвет!

— Цвет морской волны? — не очень уверенно предположил Зингер.

— Ну а вы что скажете, госпожа Блюменталь?

— Беспорядок — вот что я скажу! Стакан явно не из той пары, и он, конечно же, голубой. Я скажу Розе… Но полиции-то что за дело до того, в каком порядке мы содержим умывальные принадлежности в номерах?

— А это уж позвольте нам решать. Вам же я все-таки рекомендую обратиться к окулисту: на свету вы сами сразу же обнаружили разницу, а в тусклом свете душевой вы неделю этого не замечали.

— А почему именно неделю? — заинтересованно спросил Зингер.

— Да потому, — торжественно провозгласила графиня Апраксина, поднимая злополучный стакан, — что пятнадцатого апреля три стакана для чистки зубов сошлись вокруг бутылки «Асти спуманте» в пятнадцатом номере, а затем два из них поменялись местами. Стакан этот мы у вас заберем на время, — обратилась она к присмиревшей Эльзе Блюменталь, — не возражаете?

— И номер опечатаете? — испугалась та.

— В этом пока нет необходимости. А сейчас мы еще раз осмотрим пятнадцатый номер.

— И снимете печать?

— Снимем, естественно. На время осмотра. А потом снова наложим.

Эльза Блюменталь покорно вздохнула.

Осмотр пятнадцатого номера не дал ничего нового, и вскоре компания детективов тронулась в обратный путь по автостраде номер восемь Зальцбург — Мюнхен. Уже было темно, все устали и в машине никаких разговоров не вели.

На другой день после возвращения из Парижа Константин Каменев в сопровождении инспектора Миллера посетил морг и опознал труп своей жены Натальи Каменевой. Как ни старался он держать себя в руках, но, увидев мертвое лицо жены, вдруг заплакал как ребенок, навзрыд. Инспектор отнесся к нему с полным пониманием, поспешил взять его под руку и поскорей вывести из страшного места. Что не помешало ему, впрочем, тут же отвезти Каменева в другое, тоже не очень приятное место — в полицейское управление на допрос.