Астма. Высокая турбулентность

На телефоне обнаружилось несколько пропущенных — я отключил все уведомления. "Просил же не дергать меня сегодня!" Вдох-выдох, чтобы успокоиться, и я направился обратно в гостиную.

Лена уже присоединилась к Дани и Шанталь.

— Какие планы у вас на вечер? — спросила меня жена брата. — Лена говорит, что это какой-то секрет.

"Мы любим секреты", — прожестикулировал Дани.

— Рад бы вас посвятить, но это большая тайна, — сказал я и широко улыбнулся, увидев, как Лена закатила глаза.

— Очень жаль, — ответила Шанталь с интригующей интонацией; женщина по привычке сопровождала все свои слова жестами. — Мы знаем много отличных и живописных мест в Париже.

"Бесполезно, дорогая. Я по глазам вижу, что он что-то задумал", — оборвал ее брат.

— Я как раз хотел сказать, — добавил я, взглянув на часы, — Что нам пора.

— Ладно, но вы возьмете с собой мою выпечку.

— Э-э-э…

— Это не обсуждается!

Шанталь развернулась к кухонной стойке и принялась набирать в контейнер все вкусности, которые мы не успели попробовать, да и не смогли бы засунуть в себя после плотного и вкусного обеда. Не очень понимаю, как Дани умудряется оставаться худым.

Брат тронул меня за руку и показал: "На разговор". Я обернулся к Лене, но та уже все смекнула.

— Я пока зайду попрощаться с Тео, пожалуй.

— Как пожелаешь.

Мы с Дани направились в противоположное крыло квартиры. Здесь располагалась их с Шанталь спальня и внушительных размеров библиотека, потому что брат питал нежную любовь к бумажному формату книг. Также в самом конце коридора, больше похожего на отдельную комнату-гостиную, помимо бытовых помещений располагалось еще одно — кабинет брата. Хотя это скорее было похоже на красиво обставленную домашнюю лабораторию.

Пропустив меня в комнату, Дани жестом пригласил сесть на большой и комфортный диван. Заглянул в мини-бар и показал мне бутылку очень неплохого бурбона. Я покачал головой, а Дани улыбчиво фыркнул, мол "Тебя не узнать". Я ухмыльнулся. Порой нам с братом даже жесты не нужны, чтобы понять, о чем думает каждый из нас.

Старший налил себе в рокс напиток янтарного оттенка и сел в кресло напротив меня, не торопясь начинать разговор. Я все гадал, зачем столько прелюдий. Неужели мне опять светят какие-то нравоучения? Раз в несколько лет Дани включал "отца". Не в том смысле, что он копировал нашего отца, у которого все важные разговоры с отпрысками сводились примерно к "подумай, кем ты станешь и чего добьешься". Старший брат больше любил поговорить о духовности и высоких ценностях. В эту же категорию входили разговоры о преимуществах семейного образа жизни.

"Ну давай, не томи, — показал. — А то придется встроить это важное собрание в мой плотный рабочий график".

Потеряв терпение, я испытывающим взглядом уставился на Дани, а тот беззвучно рассмеялся.

"Ну ладно, сразу к делу. Это приглашение", — по жестам было сложно понять, что именно брат имеет в виду, потому что в языке жестов мало специальной лексики. По серьезному взгляду я тут же понял, что он хочет говорить не о Лене. Значит он ее принял и не видел смысла это обсуждать. Это одновременно успокаивало и нервировало.

"Приглашение? — изобразил его последний жест с вопросительным взглядом. — Пришлешь мне на дизайнерской бумаге, может?"

Брат опять улыбнулся. Он взял со стола обычный белый лист, подложил под планшет и стал что-то писать. "Прелестно, сейчас точно открытку нарисует". Вскоре листок оказался у меня в руках. На нем было написано всего два слова: "Золотой миллиард".

"Не говори мне, что ты в это ввязался", — показал я с обеспокоенным видом.

"Ты что-то слышал об этом?"

"На уровне заговоров. Я слишком низко летаю, чтобы знать больше, ты же знаешь".

"Корпорация, на которую я работаю, вошла в этот проект", — показал брат, а у меня прошла мелкая дрожь по телу.

— Господи, Дани… — произнес я вслух, потерев лицо ладонями.

Брат завладел моим вниманием и стал пояснять: "Это не то, что ты думаешь. Слухи беспочвенны, но есть исследования, точные прогнозы, подробный план. Если бы ты присоединился к нам, я бы показал… "

Я оборвал его, помахав рукой.

"Не интересно. Это слишком для меня".

"Речь не о нашем поколении и даже не о следующем. Мы должны быть готовы… Если не начнем сейчас… "

"Я понимаю", — кивнул. Тяжело говорить без слов на такие серьезные темы, поэтому я продолжил голосом.

— Дани, я привык работать с тем, что могу просчитать. Двадцать лет — вот мой горизонт планирования. А ты предлагаешь мне ввязаться в войну за поколения…

"Ты знаешь, как это важно!" — Дани не мог прикрикнуть, вместо этого он стукнул кулаком по подлокотнику кресла, прежде чем закончить жест.

— Слишком большая неопределенность. Много противоречий. Я не прощу себе, если все пойдет кувырком.

"Придет время, когда мир разделится. Я надеюсь, ты примешь правильную сторону", — показал мой брат.

Дани поднялся, обозначив, что разговор окончен.

— Подумаю об этом, когда это случится. А до тех пор я сам по себе, — сказал, глядя брату в глаза.

Терпеть не могу плясать под чью-то дудку. Пусть вначале скрутят меня в бараний рог, а потом поговорим.