Астма. Высокая турбулентность

Прошла лишь секунда, как девушка нашла в полутьме мои губы и принялась сосать их также активно, как бутылку газировки час назад.

Не отрываясь от настойчивых губ, выкрутил руль вправо, нажал на газ. Мустанг съехал с дороги, подпрыгнул на кочке и остановился. Я нащупал кнопку открытия крыши. Прохладный воздух скользнул в душный салон, обволакивая нас. Ари нетерпеливо расстегнула мои джинсы и избавила меня от преград на его пути. А затем я почувствовал ее теплые губы и глубокое скольжение. Контрастно. Влажно. Узко. Охренительно. Где-то вдалеке завыл койот, а может быть под носом. К черту!

Хорошенько разогрев меня, малышка привстала и избавилась от своих джинсов и куртки. Не успел я отодвинуть кресло, она ловким движением оседлала меня. От девушки пахло пылью и потом, но на удивление не противно, а как-то по-животному.

— Не беги так, крошка.

Потянулся к бардачку, надкусил обертку и привычным движением раскатал латекс.

— Педант?

— Стратег.

— Я люблю пожестче.

— Выходи из тачки.

Когда мы оба оказались снаружи, резким движением припечатал девушку к капоту. Рука скользнула вверх по внутренней стороне девичьего бедра, погрузилась в мягкую глубину до предела. Есть там одно место, которое заставляет их проверять на прочность голосовые связки. Этот экземпляр оказался достойным Оскара в номинации "Лучший голос в фильмах для взрослых". Жюри из стаи койотов тому доказательство.

Девушка задрожала в моих руках. Как только чувствуешь пульсацию, самое время заходить. Это все равно, что ворваться в разгар вечеринки. О, да! Разные эпизоды бывают в жизни. Сейчас я чувствовал себя тем актером взрослого кино, что принес артистке злополучный Оскар. Девушка сыграла свою часть, обмякла, затихла. Незримые камеры вокруг. Яркий прожектор в виде лунного диска. Закадровый микрофон с лохматой муфтой подъезжает ближе и записывает влажные хлопки и мой низкий глухой стон, который сливается с волчьим воем на горизонте.

Отошел, скинул презерватив на землю, натянул одежду. Еще раз оглядел ее, погладил по красивой спине и упругой попе. Она хороша, ничего лишнего. Чувства? Едва ли. Встретились два одиночества.

Вернулся в машину, отпил от бутылки с водой. Ари некоторое время приходила в себя. Лестно. Затем она села на пассажирское, развернувшись в мою сторону. Девушка смотрела на меня пристально, не отрываясь. Полуулыбка застыла на лице. Не блаженная, нет. Хищная и слегка сумасшедшая.

— Прожигать взглядом — это моя прерогатива, — нарушил тишину.

— Рожа у тебя красивая, Дино, и трахаешься потрясно, но ты ведь об этом итак знаешь.

Малышка достала из кармана потрепанную пачку, чиркнула зажигалкой. Темноту разорвал красный уголек.

— Наслышан. Какой-нибудь комплимент поинтереснее найдется?

— Ты сложнее, чем кажешься на первый взгляд. Глубже.

Я откинул голову на подголовник и уставился в синюю бездну. Фыркнул.

— И чего во мне такого… глубокого?

Дым заслонил звезды после долгой затяжки.

— Я это чувствую, как ищейка, поэтому пока не готова описать вербально, — девушка сделала паузу. — Хочешь?

— Не курю уже давно.

— Интересно.

— Ари, что ты делаешь на пыльной дороге у шоссе? Почему бежишь? От чего? Ты не похожа на безмозглую симпатяжку, которая зарабатывает на жизнь телом.

— О, ответные комплименты пошли в ход. С меня сняли ярлык шлюхи. Как приятно!

Я в голос усмехнулся.

— Ну ладно. История, значит. Жизнь не задалась с самого начала, начиная с того, что я по младенческой неосторожности убила мать своим рождением. Ну, да ладно. Дальше как-то уже совсем прозаично. Отец запил. Знаешь, такое дерьмо противопоказано людям, которые живут близ Вегаса и увлекаются ставками. Дом с каждым годом все больше становился похож на подпольное казино. Бутылки из под пива, пачки от пиццы, дружки с сальными ухмылочками. Еле доучилась по школьной программе, проработала два года официанткой в ресторане города грехов, скопила немного деньжат. И вот, я здесь. Иду в сторону лучшей жизни…. Но знаешь, где бы я ни проходила, от меня остается кратер размером с Манхеттен.

— Знакомо.

— Мажорская жизнь тоже бывает никчемной?

— Семья — не сахар. Целый букет сложностей. У тебя отец, случаем, не музыкант? Так, на всякий случай.

— Хах, слесарь-сантехник.

Не понимал, зачем говорю ей все это. Я все еще смотрел вверх. Боковое зрение вычерчивало темный силуэт девушки, а звездная синева над головой принимала мои слова.

— Ну тогда это не с твоим папкой моя маман замутила в Вегасе, безвозвратно слиняв из семьи, когда мне было семь.

— Неплохо.

— У меня когда-то был синдром Годзиллы. Я боялся к чему-либо серьезно прикоснуться. Чтобы не разрушить, не потерять, выбирал вариант не ценить вовсе.

— А сейчас чего?

— Прошло.

— И как?

— Не буду говорить. Ты сама когда-нибудь поймешь, когда накроет.

— Заинтриговал. Дело в девушке?

Хрена с два я тебе сказал. Что угодно я мог обсуждать со своими партнершами, но никогда их цепким пальцам не скользнуть туда, где все замерло и ждет своего часа.

— Поехали дальше, беглянка. А то усну, поздно уже.