Асториана

Прошло несколько мгновений и из темноты донеслись едва слышимые шаги. Серый контур растворился. Мартов сделал несколько торопливых шагов неизвестно куда. Шаги стали слышны более отчётливо, но серый контур не появился. Тогда Мартов начал ступать, как можно аккуратнее, чтобы своими шагами не заглушать шаги сармата, периодически замирая и прислушиваясь. Шаги Эрт Кройта были слышны где-то впереди и понимая, что идёт за ним, Максим Мартов возобновлял свой путь.

Сколько они уже шли, Мартов не представлял – ему казалось, что вечность, а никакого света нигде не просматривалось. От постоянного нервного напряжения и боязни потерять сармата, от непрекращающегося шума в голове, он начал уставать, его шаги сделались не столь твёрдыми и быстрыми и он начал понимать, что теряет сармата. Но вместе с тем, его зрение уже настолько обострилось, что он начал видеть свою одежду, свои руки. Наконец, поняв, что дальше идти не может и ему требуется отдых, он остановился и не услышал шагов сармата.

– Гард Кройт! – Негромко произнёс он в темноту.

Прошло долгое время, а никакого ответа от сармата не пришло.

«Проклятье! И что теперь?» – всплыла у него тревожная мысль.

Прошло ещё долгое время. Мартов стоял вслушиваясь в темноту, но никаких звуков ниоткуда не доносилось.

«Может нужно громче позвать?» – всплыла у него тревожная мысль.

– Гард Кройт! – выкрикнул он.

«Не кричи! Слышу!» – вдруг вошли Мартову напрямую в мозг колючие слова, заставив его поморщиться от ещё большей боли голове.

– Ты где? – неожиданно для себя прошептал он.

«Рядом! Впереди такой же дверной проём, через который мы прошли с космодрома. За ним большая энергия. Не могу решить стоит туда идти или поискать другой дверной проём», – вошли Мартову напрямую в мозг следующие слова сармата.

Так как Эрт Крой присылал мысли, а не слова, то Мартов не смог сориентироваться с его местонахождением и принялся крутить головой, пытаясь осмотреться. Наконец он увидел слева от себя всё тот же едва различимый серый контур и торопливо зашагал в его сторону. Когда контур стал более отчётлив и даже в нём начала просматриваться человеческая фигура, он остановился и вдруг осознал, что не различает рядом с этим человеческим контуром другой человеческий контур.

– Ты один?

– Один! – услышал Мартов голос по которому узнал сармата.

– А где Козлов? – скорее механически, нежели осознанно поинтересовался Мартов, так как не имел понятия, чей человеческий контур видит.

– Умер! – больно кольнула его мозг чужая мысль.

– К-к-как… – вдруг дрогнувшим голосом произнёс Мартов. – Где он?

– Где-то здесь. Я положил его на пол. – произнёс сармат.

– Его нужно найти и забрать с собой на Таксану.

– Если уверен, что выберешься отсюда – забирай.

– Ты не уверен?

– Не уверен. Если силаи нас не преследуют, значит дела наши плохи. Мы внутри планеты. Наша догадка оказалась верной: они живут под поверхностью планеты. Оттого мы и не увидели никаких освещённых территорий на поверхности планеты.

– Пойдём назад по тому же пути и выберемся отсюда. Тогда и заберём Козлова.

– Нет никакого обратного пути. Я свалился с вами в какую-то яму и навряд ли мы выберемся из неё.

– Ты же сказал что плоскость была наклонной.

– Поначалу была наклонной, а потом яма и ровная поверхность.

– Может быть яма неглубокая?

– Не знаю. Я не нащупал её край.

– Ты пытался выбраться?

– Пытался! Но безуспешно.

– Проклятье! Ты меня расстроил. Давай искать другой путь к выходу. Что ты чувствуешь за дверным проёмом, который нашёл?

– Энергию! Много энергии!

– Она опасна для нас?

– Я продержусь какое-то время. Ты – не знаю.

– Проклятье! Может есть другой дверной проём?

– Я прошёл вдоль стены некоторое расстояние – другого проёма нет.

– Ловушка! Понятно, почему силаи не стали нас преследовать. За проёмом хотя бы светло?

– Не знаю. Энергия сильно экранирует пространство.

– Выбора нет. Пошли! Козлова пока придётся оставить здесь. Будет очень опасно – вернёмся и тогда будем решать, как поступить дальше.

– Не отставай!

Серый контур качнулся и исчез. Мартов бросился к тому месту, где контур только что стоял и тут же почувствовал лёгкое покалывание в теле, точно такое же, какое чувствовал, когда проходил через дверной проём наверху. Он сделал ещё один шаг и тут же замер.