Асториана

Как казалось Мартову, он стоял не внутри аппарата, а в белом овальном зале неимоверных размеров и по нему сплошным потоком скользили цветные волны. У него складывалось впечатление, что стоит он совершенно нагим, но пошевелиться, чтобы осмотреть себя не мог, так как был будто окаменевшим настолько, что даже его глаза не шевелились, а руки были словно приклеены к бокам. Единственное, что он мог делать — это мыслить и не просто мыслись, а будто кто-то неведомый заставлял его вспоминать всю свою жизнь едва ли не от самого дня рождения до последнего момента, когда он оказался внутри этого аппарата. Причём его мысли проносились у него с какой-то неимоверной скоростью, будто кто-то вёл их скоростную запись. И он даже вспоминал то, что давно забыл и то, что никогда больше не хотел вспоминать и от этих воспоминаний ему становилось душно и противно, что он чувствовал по обильной влаге появляющейся на его теле. Мартов пытался прерывать ток этих неприятных мыслей, но они скользили помимо его желания, совершенно не подчиняясь его воле.

Между тем цветные волны скользили по его телу всё быстрее и быстрее и в такт их ускоряющемуся скольжению всё быстрее скользили и его воспоминания и наконец их скорость возросла настолько, что пространство перед Мартовым будто пришло в движение, завертелось, стало растворяться в какой-то белой пелене и в конце концов исчезло, а вместе с ним исчез и он сам.

* * *

Максим Мартов открыл глаза. Определённо он сидел. Он закрутил головой — это был не тот зал, где он проходил, несомненно, процедуру своего сканирования, это была его каюта в колониальном посёлке на Таксане, выполненная в мягких светло-коричневых тонах: тот же круглый стол с тремя мягкими креслами посреди комнаты; видеоголограф на столе и рядом с ним пульт управления; большой голоэкран напротив дивана, на котором он сейчас сидел в такой же точно одежде спортивного покроя, в какую одевался, когда отдыхал в своей каюте. В одну из стен были встроены шкафчики в которых, практически, ничего не хранилось, кроме нескольких баночек тоника и нескольких комплектов его одежды. В ещё одной стене были две двери, одна из которых вела в санационную, вторая — в спальную.

Состроив гримасу недоумения, Мартов поднялся и лишь сейчас осознал, что того странного кокона, в который он был упакован изначально, на нём не было. Хмыкнув, он направился к двери, ведущей в санационную, так как у него было такое чувство, как будто он только что проснулся и потому должен был привести себя в порядок.

Подойдя к двери, Мартов взялся за её ручку и… Дверь осталась на месте. Он подёргал за ручку — она даже не пошевелилась. Состроив гримасу недоумения, он отпустил ручку двери и поднял плечи.

«Заперто! Я ведь никогда её не запирал, — замелькали у него мысли полного недоумения. — Кто же тогда? Коммандер приказал? Он ведь остался за начальника колонии. Зачем? Побоялся, что кто-то воспользуется моими личными предметами гигиены? Ерунда какая-то».

Опустив плечи, Мартов подошёл к двери ведущей в спальную и взявшись за ручку, попытался открыть дверь и она тоже не поддалась. С ещё большей гримасой недоумения он направился к шкафчикам и опять же ни одна дверка шкафчиков не открылась. Ему вдруг захотелось пить. Но так как дверка шкафчика, где хранились баночки с тоником не открылась, он развернулся и вознамерился выйти из каюты, чтобы дойти до ресторана колонии и там купить тоник, но едва сделал шаг в направлении выхода, как замер с поднятой ногой — перед дверью стояло такое же существо в белой одежде, какие и были в зале, в который был доставлен лаггер, из-за близкого расстояния было понятно, что одежда на нём всё же была, а за ним стояла пара высоких людей в чёрной одежде с оружием, направленным в сторону землянина.

Лицо Мартова тут же исказилось гримасой досады — он понял, что находится не в своей настоящей каюте в космопорте Таксаны, а в её имитации, неизвестно где.

Так как люди в тёмной одежде сейчас находились от него достаточно близко, то Мартову удалось достаточно хорошо их рассмотреть. Определённо, это были силаи, безволосые, с вытянутыми лицами и ушами, загнутым к низу носом, темноглазые, только с двумя руками.

Мартов невольно попятился и упёршись во что-то спиной, замер.

— Я приветствую представителя галактики «Млечный путь», — вошли Мартову напрямую в мозг совсем неколючие слова, отчётливо произнесённые на языке землян.

Лицо Мартова вытянулось в полнейшем недоумении.

— Где я? — наконец выдавил он из себя, через несколько мгновений молчания. — Что это эта странная каюта, в которой ни одна дверь не открывается. Как долго я нахожусь здесь?