Астраханский вокзал

«Прошу также извинить мне то, что, не владея в совершенстве юридическим языком, я воспользовался любезной помощью своего друга, который, надеюсь, справился с этим несравненно лучше, чем я».

– Орлова! – уточнил Холодилин, дочитав заявление. – И через пятнадцать минут из той же камеры Савватьева!

1 января, 16 часов 30 минут

Между центральным залом и входом в метро Денисов увидел женщину в искусственной дубленке. Лицо ее показалось ему знакомым. Женщина вела мужчину в куртке и сапогах. Спутник спотыкался, хотя пьяным не был. Прохожие оглядывались вслед.

«Орловы! – вспомнил Денисов. – Значит, грузчик невиновен?!»

После всех перипетий этих суток, смены надежд и разочарований Денисов впервые по-настоящему почувствовал усталость.

«Съездить домой?» – Он колебался.

Подумав, Денисов вернулся в камеру хранения. Здесь снова был полный штиль. Примерно третья часть ячеек пустовала.

Одинокая пассажирка – дама в шубе и меховой шапке, похожей на тиару, – закрывала ячейку у входа. Денисов с секунду наблюдал за ее нехитрыми манипуляциями: быстро повернув каждую из рукояток, дама захлопнула ячейку, не записав шифр.

Денисов подошел ближе.

– Добрый вечер. Правила, между прочим, не рекомендуют набирать вместо шифра год рождения. Рискованно, извините.

– Почему? Разве вы знаете, сколько мне лет? – Дама еще раз дернула за рукоятку и насмешливо улыбнулась.

– Это узнается просто. – Он подошел к ячейке и обеими руками стал быстро перекручивать шифратор.

– Ну, – торопила женщина.

Денисов в последний раз повернул диск. Раздался характерный щелчок – дверца открылась.

– Вы опасный человек: мне, между прочим, еще никто не давал моих лет. – Дама открыла сумочку и быстро подкрасила губы.

Денисов не ответил. Из бокового отсека появился Порываев. Он казался непричастным ко всему, что происходило в автокамерах, – несмотря на символ власти – ключ от ячеек, с которым никогда не расставался.

Денисов знал ребят Подмосковья – валеевских, белостолбовских, с их романтическими прическами и правилами хорошего тона, которые предписывали внешнее спокойствие, даже развязность во всех случаях жизни, особенно во взаимоотношениях с милицией и любимыми девушками.

«Любимая девушка! Вот оно! – подумал Денисов. – Как это мне не приходило в голову?! Эта отрешенность, ночные приезды на вокзал… У него появилась девушка, он думает о ней. Где она живет? Видимо, не в Москве и не в Белых Столбах – тогда бы в два часа ночи он не попал на вокзал… Господи, как просто! Она живет между Москвой и Белыми Столбами, ближе к Москве. Он провожает ее с последней электричкой и успевает только на ту, что идет на отстой в Москву».

Порываев не замечал инспектора. Лишь подойдя ближе, он словно почувствовал что-то, подозрительно посмотрел в его сторону.

– Слыхал, скоро на свадьбу пригласишь, – сказал Денисов, – правда, что ли?

Дежурный не ответил.

– По-моему, я ее знаю. Она на семь одна ездит…

Все они, жившие на линии и приезжавшие на работу в Москву, были «расписаны» по времени отправления утренних и вечерних электропоездов.

Порываев поколебался. Денисов понял: ответ на его вопрос будет дан в наиболее независимой форме.

– На семь одна она сроду не ездила. – Порываев цыкнул зубом. – На семь шестнадцать, а по пятницам и вовсе на семь двадцать девять!

Денисов понял, что не ошибся. Порываев хотел что-то добавить, но его позвали.

Денисов прошел в дальний отсек. Молоденький милиционер без пальто, в форменном мундире, по-домашнему, бродил лабиринтами камеры хранения, следуя какой-то известной ему одному системе – наступая на белые мраморные квадраты и старательно пропуская другие.

В углу стояло несколько деревянных тумбочек-подставок, для пользования ячейками верхнего яруса. Денисов присел на одну из них. Здесь, вблизи стальных сейфов с их ячейками и шифраторами, мыслилось значительно яснее и четче, чем в кабинете.

В том, чтобы открыть ячейку, в которой вместо шифра набран год рождения, ничего трудного нет. Не надо даже примерно знать возраст пассажира: число возможных цифровых перемещений существенно уменьшится. Вместо десяти тысяч, как обычно, останется сорок-пятьдесят. Но как преступник узнает, в каких ячейках набран год рождения и в каких нет? Ведь не крутит же он все шифраторы подряд!

Денисов достал блокнот. Кроме новогодней записи о младшем лейтенанте флота, здесь была еще одна, сделанная наспех, той же ночью. Денисов с трудом ее разобрал.

«Работник автоматической камеры хранения, которого все на вокзале знают, не станет совершать кражи подобным образом, – Денисов записывал слова полностью, не любил и не умел сокращать, за что на юрфаке получил прозвище Медлитель, – перемещая похищенные вещи из одной ячейки в другую, он вдвое увеличивает вероятность быть замеченным дежурным сотрудником милиции либо администрацией».

Денисов еще утром хотел сказать об этом Блохину, но за весь день они так и не увиделись. После допроса Орлова Блохин уехал в Белые Столбы, проверяя показания Порываева.

Теперь Денисов внес в блокнот дополнительные записи: