Астральное тело-2, Изида или Врата Святилища (Как стать магом - 2)

В прошлый раз Золотов улизнул от меня, его судьба отшарахнулась от помощи, а мы бы могли помочь друг другу еще тогда, но теперь я не собирался упустить возникший случай поправить это дело.

- А правда, хороший сборник, - подбодрился Золотов, снова обращаясь ко мне, - целых шесть стихотворений моих! Вам понравились?

- Еще бы, - заискивающе поддакнул я, - вы настоящий поэт.

- Вы мои мысли читаете, - обрадовался газетчик, - тут недавно ко мне подходил мой знакомый, роман, говорит, издал, я ему так и сказал, как его там звали... фамилия у него дурацкая, а, Палецкий, так вот я ему так и сказал: "Ну, роман каждый Палецкий может написать, а вот шесть Стихотворений, выразительно подчеркнул слово "стихотворений" Золотов, - не каждый может опубликовать".

- Да, это точно, вы правы, - быстренько подтвердил я и принял серьезный вид, боясь, что Золотов усечет мою неискренность, потому что глаза у него были очень прожорливые по отношению к своей славе, а значит могли не упустить, подсмотреть мимолетные штрихи моего лица, означающие мое истинное отношение к так называемой поэзии этого газетчика.

Хотя астральная шайка вряд ли могла ошибиться в оправданности выбора своей жертвы, но мне все-таки не думалось, что этот тип Золотов и в самом деле может составить в перспективе авангард литературы.

"Но он же сейчас остановлен, уничтожен", - отвечал я себе, чтобы не столь уж поддаваться своим столь чувствительным взглядам на этого человека в предоставленной мне данности. Но жизнь, она гораздо неожиданнее, чем предполагаем мы, и если смахнуть со стола "крошки", то обнаружится, на первый взгляд, замысловатая, но если присмотреться, логичная ее структура, клеенчатый рисунок.

- Послушайте, вы мне нравитесь! Я здесь недалеко живу, пойдемте ко мне, выпьем по чашечке кофе, - предложил Золотов мне.

- А что, я не против, - сразу же согласился я, логика жизни начинала оправдывать себя, подтверждать свое незримое существование.

- Все, - сказал Золотов, - ну их на хер, эти газеты. И он нагнулся к своим ногам, подхватил черный обтрепанный портфель и ловко метнул в его нутро остаток нереализованного товара, затем он защелкнул портфель, подхватил его под мышку, ибо ручек не было, и добавил: - Ну что, идем? - Я готов, оживился и я, и мы задорно зашагали в гости к Золотову. Дорога была мне знакома, тогда, в Астрале, следуя за Золотовым по пятам в надежде быть понятым, я хорошо запомнил ее.

Газетчик жил в нескольких минутах хотьбы от Центрального рынка, не доходя до Братского переулка, и мы с ним действительно шагали в ногу, как братья.

Дома Золотов предложил мне присесть на все тот же диван, ведомый мне по Астралу, с кулачищами выпрыгивающих пружин под шелушащейся обивкой, и предложил чаю, ибо кофе не оказалось: Золотов много перетряс банок и, наконец, из одной из них, хотя они все были из-под кофе, просыпались чайные крошки, и по всей комнате теперь валялись пустые разноцветные банки.

- А я недавно женился, - осведомил меня стихотворец, замечательная баба, правда, немножко горбатая, но я не смотрю на это, у нее душа прямая, - расхохотался Золотов. - Мы не расписывались, но все равно живем, не убегаем друг от друга, скоро она явится, и вы познакомитесь, только, пожалуйста, перешел на шепот Золотов, - вы с ней поаккуратнее.

- А что? - тоже прошептал я, недоумевая.

- Ведьма, - сказал Золотов и добавил, - страшная.

- В каком смысле ведьма?

- В самом прямом.

- Да ну?

- Я вам говорю!.. С мертвецами, - негромко сказал стихотворец и огляделся по сторонам, - общается.

- Да уж, у вас не только стихи необычные, но и окружение тоже, - хвалебно сказал я, и Золотову это понравилось.

- А вы как думали, иначе я бы никогда не написал эти шесть стихотворений, правда,в последнее время мне что-то не пишется, - погрустневши, определился он и протянул мне чай в замусоленной чашке без блюдца. - Сахара нет, - добавил газетчик, - вчера кончился. Может, сейчас Ветистова притащит.

- А Ветистова это кто? - переспросил я, гадливо пригубливая чай, но делая это незаметно, чтобы не насторожить хозяина, не оттолкнуть его расположенность ко мне. Роль откровенного почитателя всегда сложнее роли критика.

- Как, вы не знаете, кто такая Ветистова?

- Нет, - отрицательно покачал я головой.

- Да это же она самая.

- Кто?

- Моя жена, а я разве вам не сказал об этом?

- Нет. То, что у вас есть жена, вы упомянули, но что именно она Ветистова, об этом ни слова.

- Странно, ну да ладно, хотите, я вам свои первые стихи почитаю, они, правда, не вошли в сборник "Счастливый сон", Золотов рылся в шкафу. - Но, сами понимаете, редактура у нас "без слуха", так сказать, да и потом, разве можно вместить всю мою открытую душу... печатные площади ограничены, - надменно произнес стихотворец, и развел руками, и важно оттопырил нижнюю губу, в одной руке у него уже находилась тетрадка, такая же замусоленная, как и предложенная мне кружка с чаем. Теперь Золотов присел со мной рядышком, разлистнул эту тетрадь и сказал: - Вот, оно открылось - его и прочту, напоминаю, это из первых моих стихов.