Астральные врата: метод сознательного выхода из тела

Восемнадцать лет назад, когда я был учащимся технического колледжа, одно сновидение побудило меня начать моё исследование. Мне просто снилось, что я стою около своего дома. Посмотрев вниз, я обнаружил, что камни мостовой таинственным образом поменяли своё расположение: длинные стороны теперь были параллельны бордюру, а не перпендикулярны ему. Затем меня озарила догадка: хотя это прекрасное солнечное утро казалось настолько реальным, насколько это возможно, я был во сне! Внезапно яркость жизни возросла во стократ. Никогда ещё море, небо и деревья не сияли с такой чарующей красотой; даже самые обычные дома казались живыми и таинственно прекрасными. Никогда ещё я не чувствовал себя так совершенно хорошо, так ясно-сознательно, таким божественно могущественным. Поистине, мир стал моей раковиной. Ощущение было неописуемо утончённое; но это продлилось только несколько мгновений, и я проснулся. Как позже я выяснил, мой умственный контроль был захвачен моими эмоциями; так что уставшее тело предъявило своё право и потянуло меня назад. И вот у меня возникла прекрасная (для меня) новая идея: Возможно ли произвольно вновь обрести эту славу сновидения? Могу ли я продлевать свои сновидения?

Я выделил курсивом заголовок этого параграфа. Это звучит просто; но на практике это оказалось одной из самых трудных вещей, которые можно себе представить. Сотни раз я пропускал самые разительные несоответствия <в сновидении>, и затем, наконец, какая-то <мелкая> несообразность могла сказать мне, что я во сне; и это осознание всегда приводило к только что описанному изменению. Я выяснил, что я был способен тогда произвольно делать маленькие трюки: парить, проходить сквозь кажущимися твёрдыми стены, лепить из материи новые формы и т.д.; но в этих ранних опытах я мог находиться вне своего тела только очень короткое время, и это сновидное сознание обреталось лишь с промежутками в несколько недель. В начале мой прогресс был очень медленным; но вскоре я сделал ещё два открытия:

   1. Умственное усилие по продлению сновидения вызывало боль в области шишковидной железы [эпифиза], сперва тупую, но быстро нарастающую по интенсивности, и я инстинктивно чувствовал, что это было мне предупреждением не сопротивляться больше зову моего тела.

   2. В последние моменты продлеваемого сновидения, и пока я испытывал вышеупомянутою боль, я испытывал чувство раздвоенного сознания. Я мог ощущать себя стоящим в сновидении и видеть картину <сновидения>, но в то же время я мог ощущать себя лежащим в кровати и видеть мою спальню. По мере того как зов тела становился сильнее, картина сновидения становилась более смутной; но сохраняя свою волю к пребыванию в сновидении, я мог заставить спальню помутнеть, а картине сновидения возвратить её кажущуюся телесность.

На этой стадии моего исследования возник новый запрос: что случиться, если я проигнорирую эту предупреждающую боль и буду бороться с ней до кульминации? По правде сказать, я страшно боялся провести такой опыт, но вера в свою судьбу толкала меня на это. Пропустив по трусости одну или две возможности, я дал-таки бой и выиграл. В тот самый момент, когда мне показалось, что я должен сдаться, нечто щёлкнуло в моём мозге; боль исчезла, а вместе с ней и чувство раздвоенного сознания. Я оказался целиком в сновидении, которое, по всей видимости, было славным [т.е. астральным] двойником побережья, что в миле от моего дома. Всё было очень прекрасно и абсолютно реально, – так реально, что идея «пробуждения» казалась совершенно абсурдной, – но моё торжество было подпорчено неуютным чувством <вызванным тем>, что я здесь столкнулся с совершенно новыми условиями. Меня тревожили две вещи: у меня не было ни малейшего представления о течении времени на физической земле, и я был явно невидим тем немногим людям, которые попадались мне на пути <в этом сновидении>. Этот опыт тонко отличался от моих предыдущих путешествий: казалось, что больше не было ни малейшей связи между мною и тем некогда уставшим физическим телом. Пришла мысль: А не умер ли я?