Астриум 4. Последний свет

— Железо нужно тем, кто без него ничего не может. — процедил Верпен сквозь зубы. — Таким, как мы, оно без надобности. Мы находимся на вершине мира и он сам изменяется так, как мы хотим.

— О, правда? — Трилла мило улыбнулась. — Стало быть, то, что происходит сейчас за этими стенами — это то, чего мы… прости, ТЫ — хотел?

Верпен отчетливо скрипнул зубами и ничего не ответил — Трилла нашла уязвимое место в его логике и атаковала его точно выверенным и просчитанным ударом.

Впрочем, у нее других и не бывало.

Я же пытался сложить вместе обрывки разговора и выстроить из них полную картину того, как Трилла из правящей верхушки Верпен оказалась в рядах светлячков. Пока что получалось, что она со своей матерью попала в аварию, в которой мать погибла, а Трилла лишилась зрения. Причем лишилась она его так капитально, что исправить эту проблему не представлялось возможным из-за полного уничтожения зрительных нервов… Или из-за того, что ей в первый же день установили какие-то временные зрительные импланты — я так и не понял. Главное, что возможность вернуть девушке зрение, как оно было, полностью исчезла, но отец не согласился с этим мириться, поскольку по какой-то причине настроен по отношению к носителям любых имплантов строго негативно. Он приглашал всех возможных специалистов для того, чтобы они помогли Трилле, но все лишь разводили руками, констатируя, что здесь ничего не сделать и ходить девушке до конца своей дней, сканируя окружение звуками, как летучая мышь. Окончательно повредившийся умом из-за аварии, в которой потерял жену и все равно что потерял дочь, Верпен наконец смирился с этим и принял единственно верное, как ему казалось решение — раз его дочь не может быть такой, какой он хочет ее видеть, значит, и дочери у него не будет. И, наверное, только какие-то остатки то ли гуманизма, то ли отцовской любви, а то ли — светлой памяти о жене, — помешали ему натурально избавиться от Триллы физическим образом и вместо этого он просто вышвырнул ее на улицу, объявив погибшей при невыясненных обстоятельствах — у него явно хватало денег и власти на то, чтобы провернуть такой трюк. По сути, он все равно, что убил Триллу, поскольку не мог не понимать, что рафинированный, выросший в шоколаде и зефире ребенок не выживет на улице… Но формально его руки были чисты. Как минимум для него самого.

Вот и сейчас в его глазах не было раскаяния. Не было чувства вины даже после всего того, что сейчас ему выложила Трилла. Лишь удивление и обескураженность, как его следствие, промелькнули на лице Верпен в первые секунды, как только Трилла открыла свою личность… Но и только. Снова взяв себя в руки, Верпен снова стал тем, кем Трилла его и описывала. Тем, кем он и являлся. Надменным спесивым глупцом, который, помимо прочего, еще и не очень хорошо дружит с головой.

Но Трилле будто бы и не нужны были его извинения и оправдания. Ей даже не нужно было «посмотреть в глаза», что частенько является мотивацией персонажа в книгах и фильмах. И я это могу утверждать совершенно точно, потому что у Триллы не было зрения как такового и взгляд в глаза отца для нее будет равнозначен взгляду в глаза чучела или манекена. Она ничего не сможет в них разглядеть банально в силу физических ограничений.

Так чего же она хочет?

И этот вопрос явно мучал не меня одного.

— Что ты хочешь? — сухо спросил Верпен даже почти спокойным тоном. — Что тебе нужно?

— Отмщение. — со вкусом произнесла Трилла, толкаясь ладонями от слова и разгибаясь. — Сатисфакция.

— Отмщение? — Верпен усмехнулся. — За что? За то, что я дал тебе возможность жить?

— О, я выжила не твоими стараниями. Это лично моя заслуга, знаешь. У меня и правда было много, очень много вариантов погибнуть. Это могло произойти в первый день, потом дважды — во второй день, потом еще один раз — в третий. На четвертый день я всерьез думала выйти за световые барьеры и просто не возвращаться, и хорошо, что я этого не сделал. На пятый день… Говоря проще — я помню каждый раз, когда я могла погибнуть, остаться калекой или еще чего похуже… Скажи, отец, ты знаешь, что такое голод или жажда? Ты способен хотя бы представить себе такую ситуацию, что у тебя нечего есть или пить? Не кухарка не приготовила, не помощник забыл или не успел сходить в магазин, а их просто нет. Нет возможности купить еду, потому что нет денег и нет возможности ее украсть, потому что воровство… что там воровство, а?

— Воровство хуже предательства. — Верпен снова вскинул подбородок, словно вещал для огромной толпы последователей.