Астрология для миллионов

Лоуренс Аравийский был особым человеком, авантюристом-мистиком, мироощущение которого требовало стремительной и опасной жизни, постоянного состояния духовной экзальтации. В его философии, которой сам Лоуренс дал исчерпывающее описание, жизнь и смерть незримо связаны, а сам он был одержим идеей стремительного и рискованного преодоления границы между жизнью и смертью. Для этой цели он играл со смертью на поле боя и в странных уголках мира, но смерть избегала его: он остался цел и невредим, и был вынужден вести однообразную жизнь английского офицера в мирное время. Но тяга к мистицизму, экзальтация и одержимость идеей великолепной смерти не покинули его. Он продолжал ходить по краю пропасти, пока наконец не разбился, мчась на мотоцикле со скоростью девяносто миль в час, и не осуществил свою мечту: переселился в вечность, от которой его всегда отделял только один короткий и внезапный шаг.

Поскольку нам известны и подробности жизни Лоуренса, и его витасфера, мы можем понять мыслительный процесс менее известных смертных, не оставивших записей о своей философии, но погибших трагически, подобно Лоуренсу. Ибо Лоуренс уничтожил себя так же, как сотни других людей, лишившихся жизни в результате несчастного случая. В их гороскопах, как и в гороскопе Лоуренса, планеты занимают положения, указанные в таблице на стр. 106, доминируя в их жизни. Естественная смерть, или смерть в конце жизни, в преклонном возрасте, неясно отражена в витасфере. По-видимому, это настолько обыденное событие, что движения планет не указывают на него четко и однозначно — точно так же, как не указывают на окончание школы или рождение детей. Но ранняя, внезапная или трагическая смерть неестественна; следовательно, она отражена как в натальной витасфере, так и в транзитах планет.

Те же астрологические показатели, по вине которых появляются люди, подверженные психозам и неврозам, при незначительном смещении порождают завоевателей и диктаторов, а их, в свою очередь, отделяет лишь один шаг от гениев. Преодолев и этот рубеж и очутившись во владениях чистой души, планеты переносят дух в вечность, с которой он, вероятно, никогда не расставался полностью.

По-моему, все это — подтверждение истины, которую большинство людей чувствует интуитивно.

Ее пророчествовали поэты всех времен. За два столетия до появления Христа римлянин Плавт писал:

Тот, кто любезен богам, молодым умирает...

Об этом знал и Вордсворт:

...Первым умирает тот, кто благ.

А кто -таит в душе кромешный мрак,

До старости живет...

Даже циник Байрон утверждал:

Любимцам рано смерть даруют небеса...

а «Адонис» Шелли, скорбящего о безвременной кончине гениального и дружелюбного Китса, представляет собой пространный панегирик духу, для которого земля не была достойным прибежищем.

Люди, умирающие молодыми, встречающие насильственную и трагическую смерть, — лучшие, каких когда-либо порождала земля, и это всецело подтверждает витасфера. Положения планет и аспекты в гороскопах великих людей ничем не отличаются от тех, которые присутствуют в витасферах рано умерших; планеты выводят своих подопечных за рамки материального и преходящего величия в сферу величия духа, зачастую на грань гениальности, придают им поразительную зрелость и душевную красоту, помогают подавать большие надежды, намекают на неуклонное приближение к успеху. В гороскопах таких людей очевидна гениальность, и поскольку она чаще всего обеспечивает бессмертие, для них характерен легкий переход от того, что мы называем жизнью, к тому, что принято именовать смертью.

По-моему, мы вправе верить, что эти прекрасные души, покинувшие мир слишком рано (по нашим представлениям), встретили смерть без страха и, вероятно, носили ее в себе — подобно мистику Лоуренсу, для которого последнее приключение в жизни стало величайшим.

Нет, дайте мне упиться жизнью, словно

Герою давних дней.

Терпеть удары, мигом заплатив долги всей жизни —

Боли, холода и тьмы.

Чем круче поворот —

Тем легче храбрецу.

Безумная минута истекает,

Гаснет гнев бушующих стихий, и вопли демонов

Становятся все тише, отдаленней,

Все изменяется; из муки возникают

Покой, и свет, и наконец — ты сам.

Душа моей души!

Я вновь тебя сберег,

С тобою вместе в Боге упокоюсь.

Поэты приближаются вплотную к рубежам мудрости, и представления Робинсона Джефферса о великой космической истине способен полностью осознать только мистик или человек, изучающий астрологию:

Опасно чересчур владеть собой —

Вершины притягательны для молний.