Астрология и мифология

И мифы всех народов представляют колыбелью жизни первозданные воды, которые потом фиксируются в устойчивый образ Матери-МОРЯ. Этот образ доносят до нас аккадская праматерь Тиамат ("море") или шумерская богиня океана Намму ("мать"), эскимосская Имап-Инуа ("море-мать") или Мамакоча ("мать-море") индейцев Перу. Создав культ Великой матери, которой некогда поклонялись все народы, древние сначала обратили внимание на процесс рождения жизни. Потом их взгляд стал шире, и они перенесли свои представления на Вселенную, истоком которой тоже предстало чрево праматери-моря.

В новые времена прежняя эпоха туманного восприятия мира стала видеться как Хаос у греков и неоформленное смешение Хуньтунь у китайцев, что дало мифам о прасостоянии мира философскую глубину. Люди познакомились со страшной силой лелеющей жизнь водной стихии, породившей мифы об ужасном облике праматери (так Тиамат предстала семиглавой гидрой) и чудовищах, населяющих глубины океана. В греческих морях живут Медуза, Химера, Ехидна и другие страшилища. О скрученности первозданного хаоса напоминает имя семитского морского змея Левиафана — "свернувшийся". В скандинавских мифах мировой океан предстает как змей Ёрмундганд, опоясывающий землю своим телом. Подобные чудовищные образы и бессознательный страх перед ними рождают глубины подсознания Нептуна, когда их не освещает свет разума.

Впоследствии море обретает свои мужские божественные ипостаси, подчинённые, однако, всеобъемлющему женскому материнскому началу, вспомогательные по отношению к нему. Так, имя греческого Посейдона переводится как "супруг вод Земли", а имя иранского Апам Напата означает "сын Вод". В поздних мифах морские боги нередко претендуют на изначальное мировое господство, но уже не могут сравниться с древнейшей праматерью, отражая лишь бури океана, угрожающие жизни людей. Они выступают как мятежники, и бог нового, устроенного и упорядоченного мира одерживает победу над ними, как Зевс — над Посейдоном, или Мардук — над Тиамат: творя свой мир из её тела.

Теряя свой хаотический облик, а вместе с ним и изначальную силу, бог морей уходит на покой, подобно греческому праотцу Океану, и занимает в пантеоне богов последнее место, как египетский отец богов Нун. Ущербность морского бога в созданной из Хаоса Вселенной отражается в пассивной жизненной позиции знака Рыб, всегда остающихся немного вне этого мира. Но это дают им возможность связи с вечностью и прикосновения к неведомым тайнам, символом которых для нас до сих пор остается море. И мифы о бедствиях и вынужденном путешествии в мир иной заканчиваются обретением бессмертия или бесценных даров, превосходящих все существующее в мире. Ярким примером такого мифа служит история индо-иранского Триты: третьего, младшего брата, брошенного в воду и ставшего первым обладателем напитка бессмертия сомы.

Соотносимое со сном, море становится аналогом смерти. Жизнь возвращается туда, где был её исток: эта мысль даёт начало связанным с водой похоронным обрядам и образу водной стихии, которая поглощает мир в конце времен, возвращая его в первозданное состояние сна, смешения жизни и смерти. Представления людей о водном хаосе, с которым перекликаются мифы о потопе в Европе, Азии, Америке и Океании, возможно, были связаны с последним таянием ледника (13 тыс. лет до н. э.). Оно стронуло людей со своих мест и побудило их осваивать новые просторы, дав последний толчок пробуждению сознания из спокойного природного сна. И этот процесс эволюции разума относится к следующему архетипу Водолея.

АРХЕТИП ВОДОЛЕЯ (Уран, планета мысли) Праобраз творящего Неба

Знак Рыб описывает зарождение жизни и разума, архетип Водолея — толчок к их эволюции.

Биологическая эволюция идёт медленно, поэтому по-разному можно ответить на вопрос, когда и как прошёл водораздел разума между поздними приматами и первым человеком. Известно, что 3 млн. лет назад в Африке южнее Сахары появились существа, телосложением отличавшиеся от прежних человекообразных обезьян: они были более изящными (грацильными) и жили уже не на деревьях, а на земле. Вряд ли они добровольно спустились с уютных деревьев, которые давали им кров и защиту, на открытые просторы земных саванн, где за каждым кустом подстерегало множество врагов, где было нечего есть, холодно спать и трудно укрыться от непогоды. Вероятно, племена более сильных обезьян вытесняли своих слабых сородичей с деревьев на землю, и те уступали и уходили, открывая для себя новую, прежде неведомую жизнь. Чтобы выкапывать из земли корни съедобных растений, они брали передними конечностями палку-копалку и для удобства передвижения вставали на две ноги. И это уже были люди — для которых дальновидная природа заранее сотворила их новый мир.