Астронавт Джонс. Время для звезд

– Три. Ты можешь продолжать входить в штопор, пока мозг твой не состряпает какую-нибудь фантазию, приемлемую для подсознания; это будет психотическая адаптация, и ты станешь, как ты это называешь, «ненормальным». Или же ты можешь продолжать киснуть, как сейчас, несчастный и довольно бесполезный для остальной команды; при этом всегда будет опасность, что ты сорвешься. Третий вариант – ты можешь покопаться в своем мозгу, познакомиться с ним получше, узнать, чего же он в действительности хочет, объяснить ему, что это невозможно и почему это невозможно, а затем найти с ним какой-то компромисс на основе того, что возможно. Если у тебя достаточно духа и здравого смысла, именно так ты и попробуешь сделать. Конечно, это нелегко. – Он ждал, молча глядя на меня.

– Наверное, мне и вправду лучше попробовать. А что надо для этого делать?

– Уж во всяком случае не сидеть сутками в своей каюте, думая о том, что могло бы быть.

– Мой дядя Стив – то есть майор Лукас, – медленно произнес я, – говорил мне, что я не должен так жить. Он хочет, чтобы я ходил туда-сюда, общался с людьми. Наверное, и вправду надо.

– Конечно, конечно. Только этого недостаточно. Ты не сможешь вытащить себя из той ямы, в которую попал, просто изображая из себя душу общества. Тебе необходимо познакомиться с самим собой.

– Да, сэр. Но как?

– Чтобы ты каждый вечер рассказывал мне о себе, пока я держу тебя за ручку, – этого мы, пожалуй, не сможем. Мм… думаю, тебе нужно попробовать записать, кто ты есть такой, где ты был и каким образом попал оттуда сюда. Если будешь делать это достаточно тщательно, возможно, сам начнешь понимать не только «как», но и «почему». Старайся, и тогда ты сможешь узнать, кто ты такой, чего ты хочешь и что из желаемого можешь получить. – Видимо, у меня был озадаченный вид, так как он добавил: – Ты ведешь дневник?

– Иногда. Я взял его с собой.

– Вот и используй его в качестве основы. «Жизнь и похождения Т. П. Бартлетта, джентльмена». Пиши подробно и старайся писать правду – всю правду.

Я обдумал предложение доктора. Есть некоторые вещи, которые не хочется рассказывать никому.

– Полагаю, доктор, вам захочется его прочитать?

– Я? Боже упаси! Мне и без того хватает общества запутавшихся людей. Это – для тебя самого, сынок, ты будешь писать самому себе; только пиши это так, словно ты совсем ничего о себе не знаешь и тебе приходится все объяснять. Пиши так, словно боишься потерять память и хочешь быть уверенным, что после сможешь вернуться в прежнюю колею. Пиши все. – Он нахмурился и с неохотой добавил: – Если тебе покажется, что ты наткнулся на нечто важное, и захочется выслушать мнение постороннего человека – я, пожалуй, найду немного времени, чтобы почитать пару страниц. Но не обещаю. Просто пиши его для себя – для того себя, у которого случилась амнезия.

Я пообещал ему, что попробую… и попробовал. Я бы не сказал, чтобы это как-то мне помогло (от апатии своей я так и не избавился), а сейчас у меня просто нет времени для занятия, которое он для меня придумал. Надо поскорее закончить последнюю часть, ведь сегодня у меня первый свободный вечер за последний месяц.

Удивительно все-таки, как много можно вспомнить, если постараться.

Глава 10 Романтические отношения

На «Элси» много нового. Начать хоть с того, что мы уже миновали вершину и теперь спускаемся по склону вниз, замедляясь с той же скоростью, с какой прежде ускорялись; мы доберемся до Тау Кита месяцев через шесть корабельного времени.

Но я забегаю вперед. Прошло около года по времени корабля, как я начал вести записи, и около двенадцати лет земного времени, с тех пор как мы покинули Землю. Но давайте забудем о земном времени, оно ничего не значит. У нас на корабле прошло тринадцать месяцев, и за этот период произошло много всякого. Пэт женился – но нет, это произошло не на корабле, и начинать надо не с этого.

Пожалуй, лучше начать с другой свадьбы, когда Чет Трэверс женился на Мэй-Лин Джонс. Это событие вызвало всеобщее одобрение, исключением был только один из техников, который сам положил на нее глаз. По такому случаю мы, психи, и связисты закопали топор войны – ведь один из них женился на одной из нас. Особенно очевидным было примирение тогда, когда командор Фрик ввел невесту в нашу столовую с видом таким торжественным и гордым, словно это его собственная дочь. Хорошая получилась пара; Чету нет еще тридцати, а Мэй-Лин, как мне кажется, по крайней мере, двадцать два.

Но дополнительным результатом этого события стало изменение вахтенного расписания, и Рут поставил меня в пару с Пруденс Мэтьюз.