Астронавт Джонс

ЧАСТЬ 2 ГОРЯЩИЙ МОСТ

1

Послание нес электронный голос самого мощного сжато-излучающего коротковолнового передатчика, который был в распоряжении людей. Математики и инженеры сделали все, чтобы сигнал пошел в нужном направлении. Оставалось, лишь надеяться, что карандаш, блуждавший по карте звездного неба, указал точную цель. Ведь расстояния на этой карте измерялись световыми неделями, и малейшая ошибка могла привести к чудовищным отклонениям.

Однако случилось так, что попытка оказалась удачной. Офицер связи Анастас Мардикян смонтировал свой приемник после того, как прекратилось ускорение, — нечто огромное, окружившее флагманский корабль «Скиталец» наподобие паутины. Затем он настроил его на широкий диапазон и, словно надеясь на что-то, оставил включенным.

Радиоволна прошла сквозь него, слабая и призрачная в результате дисперсии, дважды удлиненная согласно эффекту Доплера, разбитая космическими шумами так, что даже хитроумная система фильтров и усилителей смогла сделать ее едва различимой.

Но этого было достаточно.

Мардикян помчался на капитанский мостик. Он был молод, и за несколько месяцев триумф первого космического путешествия для него еще не утратил своего блеска.

— Сэр, — крикнул он. — Сигнал… Только я повернул ручку… сигнал с Земли!

Капитан флотилии Джошуа Коффин вздрогнул. Поскольку они находились в невесомости, это движение сбросило его с палубы. Он мастерски вернулся в прежнее положение, овладел собой и строго сказал:

— Если вы до сих пор не запомнили правила внутреннего распорядка, то неделя, проведенная в одиночной камере, возможно, даст вам шанс заучить их наизусть.

— Я… но, сэр, — Мардикян замолчал.

Его униформа отбрасывала на металл и пластик причудливые радужные тени. Коффин был единственным из членов экипажа, кто остался верен черному мундиру звездолетчика, давно вышедшему из моды.

— Но, сэр, — опять начал Мардикян, — весточка с Земли!

— Только дежурный офицер имеет право заходить на мостик без разрешения, — напомнил ему Коффин. — Если вам требуется что-то срочно сообщить, в вашем распоряжении имеется интерком.

— Я думал… — пробормотал Мардикян. Он замолчал, затем, с трудом овладев собой, сказал: — Извините, сэр, — и в глазах у него сверкал гнев.

Коффин некоторое время спокойно висел, разглядывая смуглого юношу в сверкающем костюме.

«Забудь про это, — сказал он сам себе. — Времена меняются. Как звездолетчик он вполне хорош для своего времени — такой же легкомысленный, суеверный и болтливый, как и все остальные. К тому же болтают они между собой на языках, которых я не понимаю. Однако хорошо еще, что хоть какие-то рекруты есть, и, дай бог, чтоб они были, пока я жив».

Холимайер, дежурный офицер, был высокий белобрысый уроженец Ланкашира, но глаза у него были чисто азиатские. Все трое молчали, слышалось только тяжелое дыхание Мардикяна. Звезды заполнили находившуюся на носу корабля обзорную рубку, теснясь в тяжелой ночной тьме.

Коффин вздохнул.

— Так и быть, — сказал он. — На этот раз я вас прощаю.

В конце концов, послание с Земли действительно было событием. Радио еще работало, когда они были между Солнцем и Альфой Центавра, но только благодаря очень сложному специальному оборудованию. Указать местонахождение горстки кораблей, движущихся с полусветовой скоростью, и сделать это настолько точно, что даже сравнительно маленький приемник Мардикяна смог поймать волну, — да, у парня была довольно уважительная причина для телячьей радости.

— Что это был за сигнал? — осведомился Коффин.

Он полагал, что это всего лишь текущая служебная трансляция, контрольный сигнал, посланный для того, чтобы через много лет инженеры совсем другого поколения могли поинтересоваться у возвратившихся звездолетчиков, принимали ли они эту передачу. Если, конечно, к тому времени на Земле еще останутся инженеры. Но вместо того чтобы подтвердить его мысль, Мардикян выпалил:

— Старый Свобода умер. Новым Комиссаром Психологии назначен Томас… Томсон… было плохо слышно… но, короче, он вроде бы симпатизирует конституционалистам. Он аннулировал Декрет об образовании, обещал с большим уважением относиться к провинциальным нравам… Идите, послушайте сами, сэр!

Сам того не желая, Коффин присвистнул.

— Но ведь именно этот декрет был причиной для основания колонии на Эридане, — сказал он.

В тишине рубки его слова прозвучали уныло и глупо.

— По-видимому, теперь необходимость в основании этой колонии отпала, — заметил Холимайер. Он произносил слова с каким-то не свойственным англичанину присвистом, который Коффин ненавидел, потому что он напоминал ему шипение змеи. — Но каким образом мы сможем сообщить об этом трем тысячам будущих колонистов, погруженных в глубокий сон?

— А разве мы должны это делать? — Коффин, сам не зная, почему — еще не зная, — почувствовал, что мозг цепенеет от страха. — Мы взялись доставить их на Растум. Не получив с Земли никаких точных приказаний, имеем ли мы допустить хотя бы мысль об изменении планов… тем более что провести общее голосование невозможно? Лучше всего, во избежание возможных неприятностей, даже не упоминать…