Астронавты. Пленники Сумитры

Все четверо подошли к огромному бетонному разъезду, обычно забитому медленно движущимися грузовиками и транспортерами, а сегодня пустынному. Только невдалеке стоял потрепанный грузовичок, заляпанный по самые окна высохшей грязью. Рыжий парень оглянулся на занятого разговором охранника, подошел к грузовичку, послюнил палец и вывел на переднем крыле: «Эпидемия».

– Не смешно, – сказала Кира.

Тот пожал плечами и сделал шаг назад, рассматривая надпись. Уходящие в низкие облака мертвые трубы комбината еле виднелись за острыми скалами. Между ними змеилась трасса. Раньше по ней круглые сутки ездили набитые народом автобусы, а обратно возвращали грязных, закопченных от рудной пыли людей домой. По нескольку раз в день на трассе завывала санитарная сирена, и кого-нибудь привозили в клинику на другом конце городка. Тетя Эйла тогда становилась злая и говорила как бы про себя: «Когда же кончится эта кочевая жизнь!» Тетя Эйла во всем любила определенность, а Тимуру ничего – он другой жизни и не знал вообще.

Когда они приехали на Сумитру, дядя Илья отвел его на кухню, закрыл за собой дверь и долго с ним говорил. Он ничего не скрывал – хоть и было Тимуру тогда, смешно сказать, шесть лет. Весь разговор уложился в три пункта: в школе говорить, что прилетели с Земли, что Тимур долго лежал в больнице и что ничего не помнит. Это было легко. К тому времени Тимур уже привык к визитам в их дом разных комиссий: детских психологов, полиции, каких-то пожилых дядек в черных костюмах. Эти дядьки в костюмах были улыбчивые и добрые, они приносили Тимуру игры и задушевно беседовали с дядей Ильей и тетей Эйлой за чаем с пирожными. Только глаза у них были острые и оценивающие, как у овчарок. Тимур тогда спросил, откуда они приходили. А дядя Илья перевел разговор на другое, да так и не ответил.

Об отце его тогда почти не спрашивали. А Тимуру хотелось со всеми говорить именно об отце. Неужели все эти люди не понимали, какой он герой? Он спас всех, спас Тимура и погиб сам. И дядя Илья тоже чуть не погиб, но ему повезло. Но почему-то об этом нельзя было никому рассказывать. И Тимур, честно глядя в глаза психологам и полицейским в блестящей форме, говорил, что ничего не помнит.

Он помнил все. Он до сих пор часто просыпался среди ночи, задыхаясь от ужаса. Чуть закроет глаза – и его окружают блестящие аппараты, молчаливые существа в масках. Проснувшись, Тимур на цыпочках выходил на кухню, пил стаканами воду и повторял себе, что это только сон. Нельзя поддаваться воображению.

Если дядя Илья хочет добраться до убийц отца, им надо действовать вместе.

Тимур встряхнулся, отбрасывая воспоминания, и в надежде огляделся. Хоть бы кто-нибудь проехал! Дело за малым: добраться на пятидесятый километр. И как назло – никого…

Тимур подошел к стоящему у обочины грязному грузовичку. Кто-то ведь приехал. Хотя… может, он стоит тут со вчерашнего вечера. Может, его хозяин сгорел вчера в корабле вместе с другими беженцами.

Он закусил губу, соображая. Остальные, похоже, тоже поняли, что попутки сегодня не будет. Кира упрямо стояла, глядя на них. Отказывалась признать поражение. Что ж, это хорошее качество, особенно в девчонке.

Орландо разогнался, в два шага взбежал по стене трансформаторной будки у дороги, перекувыркнулся в воздухе и приземлился, как кошка, на ноги.

– Шею сломаешь, – сказала Кира. Орландо не обратил внимания, выискивая взглядом новое препятствие. Тимур подпрыгнул и уселся на металлическое ограждение.

Возле люка пешеходного шлюза зажглась красная лампочка, и охранник, придерживая переговорник возле уха, трусцой побежал к будке – выпустить выходящих из городка наружу.

– Интересно, кого еще несет, – негромко выговорил рыжий. – Вдруг им тоже на пятидесятый километр.

Со скрежетом отъехал в сторону люк. Внутри кабины стоял, прикрыв глаза рукой от солнца, человек.

Тимур невольно вздрогнул, и другие тоже отступили назад, хотя дело было привычное. Одни выходят – другие входят. Он сначала только заметил смешную шляпу с узенькими полями. Человек прижимал ее другой рукой, чтоб не снесло нагнетаемым воздухом. На нем были замызганные ботинки и перекошенный старый плащ. Тимур было решил, что это прозевавший эвакуацию комбинатовский, но что-то в нем было не так.

Человек сощурил слезящиеся от света глаза. Он был очень старый, с худым обвисшим лицом. Рука, прижимающая шляпу, была серо-желтая, вся в мягких глубоких морщинах. Старик оглядел их, пожевал огромным узким ртом и маленькими осторожными шажками начал бочком спускаться по наклонному пандусу, пошатываясь и взмахивая руками. У будки охранника задержался, словно ожидая, когда тот закончит разговор. И тут его ссутулившаяся фигура напомнила Тимуру вчерашние события. Ну конечно!

– Я его видел, – кивнул он остальным. – В космопорту вчера. Он мимо нас прошел, а потом сидел в зале ожидания на лавочке. Я еще подумал: странный тип, все бегут, а он как будто только этого и ждет.

Тимур нахмурился, вспоминая: опустевший зал, тетя Эйла тащит за руку, дядя Илья спорит с охранником, а этот старикашка сидит, трясет головой, что-то сам себе говорит.