Астровитянка. Книга II. Уравнение будущего

Сейчас на Обероне спешно достраивалась крупнейшая научная база Азиатского Содружества. Через полгода на Азиатской базе планировался торжественный запуск крупнейшего термоядерного генератора, важного для всех обитателей плато, – энергии на Обероне отчаянно не хватало.

Неиспользованное тепло, неизбежно выделяемое реакторами и самим научным городом, отводилось в глубь плато, чтобы не увеличивать поверхностного инфракрасного излучения. Экология была важнейшим приоритетом сообщества Королевского плато. На поверхности виднелись лишь ажурные цветы радиоантенн, полусферы телескопных башен и прочие загадочные научные конструкции.

Люди жили под землёй, вернее, в толще льда. Подземные жилища позволяли Оберонским обсерваториям быть очень чистой территорией – даже небольшое облачко кислорода или водяного пара, вырвавшееся из наземных помещений, могло загубить тончайший и дорогостоящий научный эксперимент.

А на Обероне не было ничего дешёвого. Поверхность плато покрывали специальной плёнкой, чтобы предотвратить испарение льда. Обсерватории хранили строжайшее радиомолчание и жёстко контролировали все бытовые приборы, порождающие радиопомехи. Переговоры внутри станции и с Землёй велись только по лазерным каналам.

Геологи всё-таки выдавили из правительств немного денег и уже пять лет вели глубокое бурение Оберонского плато. В мае учёные распространили сенсационную новость об открытии под плато геологического слоя, состоящего из каменистых пород и льдов различных кристаллических модификаций, включая большое количество совсем экзотического водного стекла – аморфного льда.

Конькобежцы скользят по банальному льду с гексагональной решёткой. Но наука знает более десятка других типов водного льда с иным расположением атомов. Эти льды могут тонуть в воде, быть на ощупь раскалёнными и обладать электропроводностью металлов – в зависимости от типа кристаллической решётки.

Если же молекулы воды смерзаются при очень низкой температуре, то, еле ползающие от холода, они не успевают выстроиться в упорядоченный кристалл и застывают хаотической, беспорядочной массой или аморфным стеклом.

Специалисты сделали вывод, что обнаруженный слой и есть загадочный отражатель внешних звуковых волн и сейсмоколебаний, обеспечивающий королевское спокойствие плато. Никки прочитала пресс-релиз Геологической службы и заинтересовалась Королевским плато и Оберонскими обсерваториями.

– От реакторов на плато должен греться лёд, – спросила она как-то у Робби, – не будет ли он таять?

Робби высмеял эту детскую идею – сотни реакторов мало для заметного разогрева льда на плато. Через неделю Никки снова вернулась к своей идее, которая резвилась и циркулировала в подсознании, изредка показываясь на поверхности.

– Да, обычный лёд, конечно, не растает, – сказала девушка Робби, – но что ты скажешь про обнаруженное водное стекло, которое, насколько я помню, превращается в обычный кристаллический лёд при очень низких температурах, то есть при относительно небольшом нагреве?

Робби довольно долго думал и просчитывал повзрослевшую идею.

– По первым прикидкам, температурный баланс аморфного льда под новым реактором может находиться на грани превращения в обычную гексагональную модификацию, – наконец сообщил он. – К сожалению, из первых сообщений геологов не ясны геометрия и мощность обнаруженного подстилающего слоя, что создаёт сильную неопределённость для расчётов.

– Полагаю, Обероном стоит заняться всерьёз! – воскликнула Никки, и глаза её заблестели. – Собери-ка всю информацию по стеклянному льду и его свойствам…

Пока Никки сдавала последние в учебном году рефераты, Робби тоже каторжно трудился, перегреваясь, как вульгарный тостер, и делая гору расчётов, которая была тем больше, чем меньше информации имелось о строении плато.

– Я проанализировал распространение тепловой волны от мощного и глубокого реактора седьмой базы, – сообщил Робби, улучив свободную минуту. – За полгода он повышает температуру недр плато до критической точки кристаллизации.

– Ага! – заинтересовалась Никки. – И что будет дальше?

– Аморфный лёд превращается в обычный, с гексагональной кристаллической решёткой. И тут обнаруживается неожиданный фокус: кристаллизация водного стекла выделяет заметно больше тепла, чем сам реактор. Возникает цепная реакция расползания дыры в подстилающем слое.

– Селезёнка Плутона! – поразилась девушка. – Но это же очень опасно!

– Верно, – согласился Робби, – вскоре в толще ледяного стекла появится пробоина такого размера, что Королевское плато потеряет свою уникальную сейсмостабильность.

– Салат из эльфов! – поражённая Никки не удержалась от самого грязного ругательства сезона.

Никки с Робби устроили пир в честь окончания расчётов: девушка открыла бутылку лунного мерло, присланную на Рождество Большой Терезой, а кибермозг произнёс здравицу в честь гениальных кожаных пузырей с биорастворами.