Астровитянка

Матвей часто недоговаривал фразу. «Оба толкования проливают». «Это не должно существенно». «Пусть это нас не!»

Но все его понимали.

Когда шеф Аркаша зарубал предложения Матвея, он цедил сквозь зубы: «Ладно, заползём с другого боку. Мы, змеи, люди не гордые…»

Венечка размахивал толстой старинной книгой:

– В словарях, ребята, есть своя большая поэзия! Слушайте: «Рот – полость между верхней и нижней челюстями, имеющая отверстие в нижней части лица». Какой могучий метод освежения текста! Берём штамп, вульгарщину: «Она, страстно мыча, прильнула к нему пылким ртом» – и переделываем: «Она поцеловала его пылким отверстием в нижней части лица». А он, естественно, обнял её «конечностями от плеча до пальцев», нежно прислонив к «верхней части передней стороны туловища». Какой творческий пласт пропадает!

Ксения пыталась вернуть Венечку в рабочее русло:

– Я тебя спрашиваю, Венечка, что это такое: «Ночная птица с нечеловеческим терпением кричала под окном»?!

– Это лингвистический шедевр.

– Это лингвистическое слабоумие!

– Ах, не о том я сейчас думаю. Возможно ли счастье без национальной идеи? Вот в чём вопрос… Любая национальная идея должна учитывать интернациональность мира. Беда в том, что, чем меньше калибр, тем сильнее нужно бибикать и мигать огнями. Ведь коллективное – это всегда бессознательное.

– Ой, не говори красиво, а то я тебя не понимаю… – воскликнула Мара.

Сюжетники взяли в клещи лысого идейника за какие-то грехи синопсиса интеллектуальной фантастики, но идейник был опытен – он радостно скалился и ловко отбивался:

– Во-первых, интеллектуальная литература и литература для интеллектуалов – это две большие разницы. Во-вторых, не будем путать интеллектуальность с туманностью. Следы мозга запутывают лишь неуверенные в себе люди. Пора понять, что умные люди – не дураки. В-третьих, почему вы думаете, что прогресс в быту будет бесконечным и непредсказуемым? Тивизор, т-фон и автомобиль оптимальны в главном и меняются мало, потому что они физиологически детерминированы. Глаз, ухо и задница в будущем не изменятся.

К середине дня Ксения уже рычала как бенгальский тигр:

– Венечка, ты зря решил, что «сбрендил» – это отход от бренда! И когда ты допишешь сказку о военно-полевых мышах?

Матвей разъяснял Стасу:

– Теория относительности работает везде. Вот ты говоришь своей девушке: «Дорогая, вместо обещанного кольца с бриллиантом я дарю тебе на день рождения дохлую муху!»

– И она меня убивает на месте. Ловко, одним ударом.

– Но согласно теории относительности, твоя девушка очень обрадуется, если она – страстный энтомолог и гонялась за данной мухой всю жизнь.

– Слово «страстный» мне нравится, но термин «энтомолог» настораживает…

– Это потому, что у тебя нет в запасе нужной дохлой мухи.

Аркаша обсуждал с Игорем щекотливый вопрос:

– Религия – дань неиссякаемой человеческой инфантильности, она позволяет взрослым людям побыть детьми при Небесном Отце, который простит грехи и даст установку на жизнь. Раньше Бог был молод и жесток. Он управлял примитивной жизнью древних людей, диктуя всё и вся – от материала подштанников до списка преступлений, караемых смертью. Впрочем, неправильные подштанники тоже карались смертью. В условиях сложного современного мира Всевышний стал терпим и аллегоричен. Что старенький Бог понимает в акциях, фьючерсах и апелляционных судах?

– Но вопросом о Боге мы расколем читательскую аудиторию!

– Однозначность восприятия литературного текста недостижима в принципе. Нет в природе абстрактного Читателя. Есть юные девушки в розовой росе и говорливые завсегдатаи вонючих пивных. Ажурная чаша для икебаны для кого-то предмет культа, а для кого-то лишь неисправный ночной горшок с дырками. У книжного героя эмоциональный спектр дискретный, а у читательской массы – непрерывный, поэтому не пытайся поймать всех читателей сразу, целься в конкретную группу.

Потом Игоря перехватила Ксения. На Игоря и прочих литбригадовцев Ксения смотрела всегда с пренебрежительным прищуром.

– Игорёк, делай что хочешь, но, если через неделю два авторских листа слюнями и кровью не закапаешь, – пеняй на себя!

И отвернулась, не дожидаясь ответа.

Ксению Игорь знал мало: на работе она была язвительной и нетерпеливой, а на бригадных вечеринках – самой трезвой и молчаливой. Игорю казалось, что вся их работа вызывает у Ксении невидимую, но издевательскую усмешку.

«Не видит она в нас мужчин…» – вздохнул он.

Да, книжный сериал «Иван да Марья да Ирка» не является шедевром мировой литературы. И «Любовь рогатого ангела» не войдёт в анналы культуры – зато сто тысяч домохозяек эту книжицу прочитают и поплачут над грустной судьбой героини. Работа у нас такая.

Ксения, ты вчера родилась?