Асцендент Картавина

И, достав что-то из глубины полки, сунула незнакомцу в руку.

Через несколько секунд она уже входила в гостиную. Не дожидаясь вопроса, бросила:

— Почудилось! Так о чем ты говорил?..

— Экая ты у меня стала пугливая! — довольно ухмыльнулся Хлебников.

За время отсутствия жены он успел опустошить стакан и снова его наполнить. Не то, чтобы боялся пить при Алене, ее упреки были в прошлом, а как-то так, без особых причин. То ли возымела действие похвала, то ли коньяк, только Игорь Леонидович благодушествовал.

— Обыватель любит обвинять творческих людей в разврате, а того не понимает, что нам как воздух необходимо разнообразие ощущений. Искус прожить другую жизнь это неиссякаемый источник новых красок и чувств, он дарит нас…

Хлебников умолк. Тема соблазна в искусстве требовала обстоятельного рассмотрения, но его внимание привлекла резная дверь. Она начала открываться. Медленно и бесшумно, как в фильмах ужасов. Слишком медленно и слишком бесшумно, чтобы это было правдой. Не в состоянии отвести от нее взгляд, Игорь Леонидович чувствовал как по спине бегут мурашки, а ладони становятся влажными.

Должно быть прошла вечность, прежде чем в комнату вступил мужчина. В длинном распахнутом плаще, с шевелюрой седеющих волос. Руки в обрамлении белых манжет держал в карманах. Обведя неторопливым взглядом гостиную, незнакомец повернулся к Хлебникову. Тот сделал движение подняться навстречу, но сидел настолько неудобно, что был вынужден вернуться на подушки дивана. Непрошенный гость, тем временем, нащупал на стене выключатель и под потолком тысячью хрустальных подвесок вспыхнула люстра.

— Ну, здравствуй, Батон! Все лохматишь бабушку, играешь в слова?

— Картавин?! — только и смог, что выдохнуть Хлебников.

— Я вижу, ты мне не рад! — нахмурился Стэнли. Подошел ближе, остановился по другую сторону низкого стеклянного стола. — А ведь писатель должен быть счастлив повстречать в жизни своего героя, такое мало кому удается…

— Картавин… — повторил Игорь Леонидович, но уже с другой, не такой напряженной интонацией.

Стэнли взял со стола бутылку и посмотрел на этикетку. Наполнил стоявшие тут же стаканы. Один подал Алене, со вторым в руке прошелся по комнате. От опытного взгляда Хлебникова не ускользнули уверенная манера держаться и хороший, ладно сидящий костюм. Плащ он не снял, как если бы не собирался засиживаться. Вернулся к столу, привычным движением поправил на носу очки.

— Все в точности, как в последней главе романа! Ночь, на дворе осень, луны, правда, нет, но она скоро покажется… — сделал глоток коньяка. — Я прочел, мне понравилось. Особенно тронуло, что ты не забыл тот мой детский стишок.

Глядя на Елену Сергеевну, с улыбкой продекламировал:

Когда ж покину мир сей бренный, мои надежды и мечты
Сойдут к тебе в потоках света, небесной, чистой красоты.

Начавший приходить в себя, Хлебников тоже смотрел на Алену.

— Ты все знала и молчала?..

— Хотели сделать тебе сюрприз! — ответил за нее Картавин, и продолжил с расстановкой, как если бы взвешивал по мере произнесения слова: — Да, предсказывая тебе литературное будущее, я не ошибся… — замолчал, улыбнулся одними губами, — ошибся я в другом! Очень уж мне хотелось в тот вечер произвести на Алену впечатление, и это в полной мере удалось. Вот только эффект не рассчитал. Молод был, плохо знал жизнь. Какой может быть выбор между подающим надежды писателем и юродивым? Так, кажется, ты меня отрекомендовал?.. — усмехнулся, вскинул успокаивающе руку. — Нет, Батон, я не в обиде, правдой ведь не задразнишь!

Сидевший перед ним Хлебников чувствовал себя крайне неудобно. Поспешил спросить:

— Но как тебе удалось нас найти?

— О, это проще простого! Я обычно поганый ящик не смотрю, да и нет на это времени, а тут включил, а там ты с умным видом несешь такую хрень, что уши вянут. И так мне вдруг захотелось прикоснуться к нашей молодости, что я поднял трубку и набрал номер. Справочник Союза писателей распух от твоих телефонов, ты ведь у нас нынче генерал…

Картавин поставил недопитый стакан на каминную доску и вытащил сигареты. Закурил, бросил спичку в огонь. Елена Сергеевна опустилась на диван, на его дальний от мужа край.

К Игорю Леонидовичу начало возвращаться самообладание.

— Как же, как же, помню! Я еще долго потом не мог понять, какого черта ты звонил…

Губы Стэнли сложились в издевательскую улыбочку.

— Нет, Батон, в тот первый раз я говорил с Аленой! Можешь себе представить, она меня сразу узнала и я снова почувствовал себя лопоухим парнишкой, по самые эти уши влюбленным в девочку из своего класса. На следующий день мы вместе пообедали, а потом долго гуляли по бульварам и то разговаривали взахлеб, то молчали, и молчать нам было не в тягость. Наверное потому, что молчали мы об одном и том же. Тогда-то я и понял, что счастья Алене ты дать не смог. Но идея твоего романа появилась у нас несколько позже…

— Что? — подпрыгнул на диване Хлебников. — Идея моего романа?!..