Асуня

Было бы светло, Асуня бы покраснел, а так скорее заспешил подобрать портки и на ощупь завязал пояс.

— Ты откудова тут взялся-то? — спросил Асуня, когда по-прежнему принадлежащее ему добро было надёжно спрятано в тёплое укрытие портков.

— Да тут как бы тракт-то уже за углом. Иду, слышу — орёт кто-то. Вот, пришёл помочь. Чего орал-то?

— Э-э-эх, — взмахнул рукой Асуня. — Прокляли меня. Иду вот в город, мага искать.

— Угу… — глухо произнёс незнакомец и опять примолк. — Чего, прям прокляли? — спросил он после паузы. — Совсем?

— Совсем… — признался Асуня и горестно вздохнул. — Тебе-то с таким-то видом могёт быть и нестрашно, привычно, да мне вот, мужику, таперича всё едино пропал я.

Уже угадывающийся привыкшими к темноте глазами силуэт незнакомца помотал головой:

— Не понял. Прости уж, говор ваш не очень понимаю.

— Э-хе-хе… — вздохнул Асуня. — Пропал я, толкую. Совсем, от ить. Прокляли меня, в бабу превращаюсь. То пить не мог, сейчас вон, сам слыхал — плачу! Позорище-то какое! С дому вот ушёл, коли боги умилостивятся — найду мага, да сниму проклятье, а коли нет — не вернусь боле. Хуже смерти мне в бабу превратиться! Житья не дадут вовсе.

— Н-да-а-а, беда-а-а, — протянул незнакомец и предложил: — Давай вместе пойдём, что ли? Я сам в Баталон шёл, да на дороге задержался. Тут чуть дальше поляна есть, там заночуем, а утречком как раз свеженькие посветлу доберёмся, как раз к обеду будем.

Асуня задумался. С одной стороны, не в одиночку как-то легче. Да и чего греха таить? Этот-то изузоренный да отощавший сам почти баба, поди, поймёт. Глядишь, и подскажет чего делать-то, ежели проклятье до конца наступит. А с другой, вдруг приключится чего, а они вдвоём такие? Оба расплачутся да причитать начнут, так и задерут их звери дикие.

— Как звать-то тебя? — спросил он у незнакомца, выжидающе глядящего на него.

— Кайлиэль, — ответил он, склонив голову так, что из-под волос выглянуло острое ухо.

— Ты энтот… — опешил Асуня, — эльф, что ли?!

— Отчасти, — ответил собеседник. — На три четверти. Можешь звать Кай, вижу, тебе проще будет.

— Ого… А я Асуня. Чистокровный мужик… Ой, человек, то есть! А светилка у тебя откудова?

— Да так, — Кай неопределённо двинул пальцами. — Друг одолжил.

Они помолчали. В тишине пустынной дороги раздался крик сыча, из-за ползущих туч наконец-то проглянула луна и осветила собравшийся гармошкой лоб Асуни.

— Так енто… — проговорил он и поднял взгляд на оживившееся лицо собеседника. — У тебя друг — маг?!

Кайлиэль вздохнул.

— А чем ты магу платить собрался, м?

Вот тут-то Асуня и опешил окончательно! Про плату-то он знал, да что за снятие проклятья платить придётся не подумал — так терзаниями занят был.

— Это что же? — в ужасе он поднял ладошки к лицу и хлопнул ими по щекам, как бабка Идалья делать любила, если гуси в корыто с бельём залезали, покуда она отворачивалась. — Это ж что такое-то? Это ж пропал я, получается! От етить-то меня Демоны, да што ж енто деется, боженьки светлыя! Быть мне бабою, как день ясен! О-хо-хо!

— О боги, ты что, опять плачешь?! — наморщил нос Кай и приложил костяшку пальца к губам.

— Да што мне уже, проклятому-то?! Да быть мне бабою, титьки мять свои до конца жизни-то, харчи готовить да в переднике ходить, горюшко!

Эльф убрал костяшку от губ и приложил ладонь ко лбу, закрывая глаза и опустив лицо. В тяжёлом вздохе слышалась усталость.

— Ох уж шутники, боги эти… — произнёс он достаточно громко, но Асуня его не слышал — рыдал. — Эй! — окликнул его Кай. — Эй, Суня или как там тебя? Давай, дружище, на поляне доплачешь, я окоченел уже тут с тобой стоять. Там сядешь да пострадаешь от души, а сейчас пошагали.

Асуня всхлипнул ещё пару раз, утёр нос рукавом рубахи, неуверенно улыбнулся и сказал:

— «Дружище»… Добро!

Кивнул и послушно потопал за развернувшимся эльфом.

Дуб

На перекрёсток с трактом они вышли через пару минут, Асуня даже досморкаться после слёз не успел. Светлый камень брусчатки белел, будто озеро в свете луны. Кай подхватил из кустов сумку с поклажей, взвалил на плечо, охнул, но поправил и направился на восток.

— Ты энтого? — спросил его Асуня. — Чаво кряхтишь-то?

— Пустяк, — отмахнулся друг. — Плечо болит сегодня — повредил.

— Так энто… — глуше сказал парень, — давай, что ль, я потащу, чаво разницы-то? Всё одно ж вместе идём, а я такие мешки по три таскал. Ну, когда мужиком-то был. Сейчас уж не ведаю, но один-то подыму, всё ж силушка из рук не ушла вся до конца-то.

Кайлиэль смерил его взглядом, а затем с сомнением, но всё же снял лямку и протянул ношу ему.

— Спасибо, — качнул он косами, а Асуня ухватил ремешок и перекинул себе через плечо, практически не почувствовав веса. — А довольный такой чего? — усмехнулся Кай.

— Так етого! Несу же ж! Гляди, не ушла ещё силушка, подзадержалась. Как думаешь, мож, я сильной бабой буду? Ну как баба Данья с хутора? Она порося с полменя ростом передвинуть от корыта до загона могла! О кака баба — огонь!

Эльф в который раз вскинул брови, но не ответил, а шёл, глядя слепым взглядом в центр дороги. Отчего-то Асуня смутился.