Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

Левые заподозрили правительство в участии в убийстве Бен-Барки и обрадовались возможности устроить скандал, который мог получить большой общественный резонанс. И надо сказать, разочарованы они не были. Однако скандал — самый, пожалуй, грандиозный со времен войны — достиг кульминации, когда в него вмешался сам де Голль. Узнав об участии СДИСИ в никем не санкционированном деле, де Голль воспринял это как выступление, направленное лично против него и его правительства. Более того, он предпочел расценить происходящее как конституционный кризис.

Исчезновению Бен-Барки было посвящено специальное заседание кабинета министров. Де Голль открыто выступил против своих оппонентов в составе вооруженных сил и секретных служб, которые все еще отказывались признать его авторитет и стремились подорвать изнутри его систему управления страной.

«Мне известно, что есть немало ничтожных людишек, которые считают меня глупцом, — заявил де Голль своим министрам. — Я с ними сквитаюсь».

Описывать все подробности последовавшего затем чрезвычайного расследования я не буду. Скажу только, что состоялись два судебных процесса. На одном из них Офкир был заочно осужден, а его заместитель Ахмед Длими, который прилетел из Марокко, чтобы предстать перед судом, оправдан. Разработка всего плана операции была в свое время поручена именно ему.

Свидетели между тем исчезали — некоторые самым таинственным образом. Это вызвало толки (во многом совершенно оправданные) о том, что их просто насильственно убирали.

СДИСИ была реорганизована, и состав ее сотрудников в значительной степени изменился.

Де Голль использовал дело Бен-Барки, чтобы укрепить свои позиции, хотя возмущение его было искренним. Но как опытный политик, он воспользовался сложившейся ситуацией для того, чтобы добиться признания и очистить правительственные учреждения от своих противников.

Мосад был сначала потрясен тем, что произошло. А затем насмерть перепуган. Брожение во Франции, активность полиции, в масштабах во Франции невиданных, броские заголовки на первых страницах газет, всем очевидное замешательство в Елисейском дворце — все это не сулило Израилю ничего хорошего.

Операция с Бен-Баркой в Мосаде до этого расценивалась как малопривлекательная, но необходимая. Предполагалось, что за границей она пройдет незамеченной, а связи с Марокко, одним из самых важных союзников Израиля, окрепнут. И вдруг — убийство Бен-Барки приобрело международную огласку. Франция была взбудоражена — та самая Франция, которая была главным поставщиком оружия Мосаду и одной из тех стран, которые активно поддерживали Израиль.

Под угрозой оказалась репутация Мосада и, главное, всей страны. Меир Амит пытался сделать все от него зависящее, чтобы не выпустить джинна из бутылки. Те из его сотрудников, кто был посвящен в операцию, дали клятву молчать. В Рабат были отправлены эмиссары, предупредившие марокканцев, что разоблачение роли Израиля в истории с Бен-Баркой поставит их в еще более трудное положение. Если секретная сделка короля Хасана с Израилем откроется, его жизнь в арабском мире станет невыносимой.

Что касается СДИСИ, которая лихорадочно старалась замести следы своего участия в этой и других неприглядных операциях, то ее припугнули — если пострадает Мосад, то и ей несдобровать. Это не было в буквальном смысле слова шантажом, — всего лишь недвусмысленное напоминание о том, что все разведывательные службы одинаково заинтересованы в том, чтобы их закулисная деятельность не становилась предметом публичного обсуждения.

Если бы политическая атмосфера Израиля была в это время нормальной, вероятно, Амиту эта операция сошла бы с рук. Но израильское общество раздирали противоречия. Выборы, которые проходили 2 ноября, через три дня после убийства Бен-Барки, не дали партии МАПАЙ большинства в парламенте. Нужно было в срочном порядке сколачивать коалицию.

Новая партия Бен-Гуриона РАФИ получила десять мест в Кнессете. Таким образом, Бен-Гурион и его сторонники составили недружественную по отношению к правительству фракцию. Правительство могло с ней не солидаризироваться, но игнорировать ее оно не могло.

Эшкол и его советники считали, что министерство обороны и армия находятся под сильным влиянием партии Бен-Гуриона. Трудно решить, так ли это было в действительности. Истина лежала, видимо, где-то посередине.

Но как бы то ни было, один из враждебно настроенных по отношению к Амиту сотрудников Мосада сообщил влиятельному члену Кнессета Израилю Галили об участии Мосада в убийстве Бен-Барки. Галили в свою очередь известил об этом Харела, который рассказал обо всем Эшколу. Плотину прорвало…

МАПАЙ, в свое время тяжело пострадавшая в связи с «делом Лавона», снова оказалась перед перспективой нового скандала в системе разведки. Положение Эшкола усугублялось тем, что убийство Бен-Барки произошло в то время, когда он занимал пост премьер-министра.