Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

Ее звали Мадлен Ферай. Как уже было сказано, во время войны она воевала в рядах Французского Сопротивления, будучи тесно связанной с еврейской общиной. После войны она участвовала в деловых операциях этой общины по импорту и экспорту. В 1951 г. она развелась со своим мужем-католиком, потому что полюбила молодого раввина и уехала со своим новым мужем и сыном от первого брака в Израиль. Здесь ее сын сменил имя Клод на другое — Ариель. Брак оказался, однако, неудачным. Муж покинул Мадлен, и она увлеклась ортодоксальным учением в самых крайних его формах. Некоторое время Мадлен жила в Иерусалиме, одевалась в соответствии с предписаниями хасидов, ревностно выполняла все законы иудаизма. Еврейское ее имя было Рут Бен-Дэвид. Однако вскоре Мадлен потянуло в Европу, во Францию. Через Управление иммиграции в Тель-Авиве Харел выяснил, что она дважды приезжала в Израиль с того времени, как исчез Иосселе.

Этого было вполне достаточно, для того чтобы засевшее у Харела подозрение превратилось в уверенность. Агенты Мосада вскоре нашли Мадлен. Она жила в небольшом городке неподалеку от Реймса. Харел получил полный доклад о ее жизни.

Выяснилось, что Мадлен часто встречается с лондонским ювелиром Джозефом Домбом. Сведения о нем были затребованы и получены из Тель-Авива. Все оказалось в полном соответствии с тем, чего Харел и ожидал. Домб был членом еврейской секты сатмаров, — секты, решительно настроенной как против сионизма, так и против Израиля. Далее агенты Харела выяснили, что сын старого Нахмана Штаркса, Шалом Штаркс, тоже живет в Лондоне.

Харел был убежден, что именно Мадлен вывезла Иосселе из Израиля, но допускал возможность, что она не знает, где он сейчас находится. Правда, в письмах ее к Клоду в Израиль, которые Харел перехватил, были упоминания о ребенке. Однако особых надежд на разговорчивость Джозефа Домба или Штаркса Харел не питал. Захват самой Мадлен тоже большого смысла не имел. Возможно, они получили бы дополнительную информацию, но зато сатмары тут же узнали бы об опасности, угрожающей им со стороны Мосада.

В создавшейся ситуации Харел решил заняться рабби Шай Фрейером, моэлом, т. е. человеком, который занимается обрезанием новорожденных. Его имя в процессе расследования выплывало довольно часто. Убежденный антисионист, глубоко верующий человек, он явно любил разъезжать и, кроме того, не испытывал неудовольствия, если ему удавалось хорошо заработать.

Операция «Тигр» по розыску пропавшего мальчика превратилась в сложное разведывательное задание, целью которого было заполучить и Мадлен, и рабби Фрейера для одновременного допроса обоих.

Харел и его команда засели за выработку всех деталей «гамбита» — так называлась на их языке эта работа.

О похищении и речи быть не могло. Ни Мадлен, ни Фрейер не были гражданами Израиля и, случись что-нибудь, международный скандал был бы неминуем.

Метод, выбранный Харелом, был, как всегда, остроумен и мог бы украсить любой детективный роман. Однако из этого дела становится ясным, что разведка для достижения своих целей бывает вынуждена прибегать к самым крайним мерам.

Вопрос о возвращении Иосселе в Израиль стал уже для Исера таким же животрепещущим, какими были и все его прежние операции. Он был одержим этим делом.

Прежде всего надо было заполучить рабби Шаи Фрейера. В июне 1962 г. к некоему моэлу в Париже явился человек. Упросив рабби поклясться, что он сохранит в тайне все, что узнает, человек рассказал необыкновенную историю. Говорил он на безупречном французском языке и объяснил, что он сын одного из влиятельных людей в Марокко. Он полюбил красавицу-еврейку, похитил ее и вынудил выйти за него замуж. Чтобы завоевать ее любовь, он перешел в иудаизм, обвенчался с ней по еврейскому обычаю. В глазах общества он оставался правоверным мусульманином, но в своем доме соблюдал все законы иудаизма. Жена родила ему сына. Они оба сейчас в Лондоне, и ему нужен рабби, чтобы сделать сыну обрезание, и в то же время сохранить все в секрете. Если тайна эта станет известной его отцу или другим родственникам, они — и он, и его жена, и их новорожденный сын, — обречены.

Рабби предложил молодому человеку привезти ребенка в Париж, чтобы он сам мог сделать обрезание. Марокканец отказался. Париж — это слишком опасно, сказал он. Здесь много жителей из Северной Африки. Он бы охотно пригласил рабби приехать в Лондон, но боится осложнений. Рабби и сам не был склонен нарываться на неприятности, сколько бы ему за это ни заплатили.

По просьбе марокканца, он написал в осторожных выражениях рекомендательное письмо президенту ассоциации ортодоксальных моэл в Лондоне, по имени Хома. Через несколько дней марокканец в сопровождении приятеля навестил моэла.

Рассказанная история теперь была несколько видоизменена. Его жена в Марокко оправляется от родов, но готова приехать в Европу на церемонию обрезания. Все расходы, связанные с поездкой моэла, будут, безусловно, возмещены, а вознаграждение — щедрым. Важно, чтобы моэл был человеком достаточно светским и привык к разъездам.