Атакующие собаки. Мифы и реальность современной дрессировки

В этот день лил дождь и все тусили в летней кафешке, попивая чаек-кофеек и поедая французские булки с сыром и колбасками. Здесь же вместе со всеми весело болтали и смеялись великие помощники ФР: Херве Жакопит, Мишель Биер[36], Оливье Омнез[37] и, конечно, Херве Мавуанга. Был там и Джимми Ванхов. Мы разговорились с Жакопитом, который стоял на костылях, на его левом колене висела металлопластиковая конструкция. Ему 37 лет, он самый старый из собравшихся. Когда он узнал, что мне 41, был несказанно удивлен. Биеру 35, Оливье Омнезу столько же. Среди них Мавуанга самый молодой, ему 33, и самый успешный, поэтому его особо не любят. Да и по характеру он взрывной и задиристый. Для него нет проблем кому-то из обидчиков позвонить и предложить тут же встретиться. С ним не связываются: многих первоклассных собак он «обокрал» и выставил на посмешище.

На следующий день мы поехали на селекцион в Лилль. Там помощники работали почти как в мондио — так требовал судья. Наглядный пример того, как приверженцы различных направлений — жесткого и мягкого — сосуществуют. При этом на заработанные баллы разница подходов не влияла. Был удивлен, ожидая, что при такой работе собаки не вылезут за пределы 380, ан нет. Смешно было, когда Мавуанга мне сказал: «Смотри на работу ЧА», но после первой же собаки, закрывая мне глаза ладонями, говорил, что он очень ошибся и лучше на это дерьмо не смотреть, чтобы не портить технику. Все смеялись. А стоявшие неподалеку ЧА ежились, но молчали, предпочитая Мавуанге не грубить.

Итак, мифы, которые были развеяны, и выводы, которые были сделаны о французском ринге:

— собаки — идут и по живому телу;

— помощники — не профессионалы, для большинства ФР — хобби, за исключением нескольких самых известных;

— нет какой-то невероятной техники, есть опыт, хорошая физуха и собаки;

— собаки в ФР не все супержесткие, они разные, но все хорошо собраны;

— между собой на всю Францию соревнуются от силы полтора десятка дрессировщиков, которые и готовят собак на финал;

— так же, как и у нас, все друг друга ненавидят;

— есть свои кланы независимо от места проживания;

— мондиоринг воспринимают как нечто несерьезное и потешное;

— в дресскостюмах кроссы не бегают и тем более в них не спят;

— есть система стажировки у аттестованного ЧА в клубе;

— везде подход к тренировкам различный: кто-то занимается просто для души, кто-то зарабатывает деньги, кто-то работает на спорт высоких достижений;

— получить квалификацию крайне сложно: все открыто; за деньги, по блату или общей толпой сертификат ЧА, инструктора, тренера, судьи не получишь;

— собаке не купить уровень — его необходимо заработать;

— трещотки (бато) заранее никто не делает, а покупают целые связки бамбука определенного размера и качества и на тренировке по мере необходимости строгают.

В общем, то, что для нас невероятное шоу из «Youtube», там — простая рутина. С вечно мокрыми костюмами, потными велосипедками, непросыхающими бутсами, сумасшедшими собаками, едой всухомятку. Тяжелый неблагодарный труд ремесленника. Все как у нас.

Собаки армии Франции

В среду вечером, после того как мокрые грязные костюмы и пластиковые ящики со снаряжением были перенесены в микроавтобус Мавуанги, мой чернокожий учитель произнес: «Завтра едем работать с собаками французской армии».

Здесь по законам жанра следовало бы написать, что сердце мое радостно забилось, но именно в тот момент мне было абсолютно «по барабану», куда мы поедем и с какими собаками придется работать. Если бы он сказал, что завтра поедем дрессировать кайманов или варанов, я отреагировал бы точно так же, то есть никак. Только по привычке буркнул «окей» в ответ и, с несказанной радостью забравшись на заднее сидение, захлопнул боковую дверцу. И, прислонившись к стеклу, тут же задремал. Очнулся от резкой остановки автомобиля. Наш коллега Макс Сердан выскочил в булочную за длиннющими французскими батонами, а я, подняв голову, медленно возвращался к реалиям.

— Завтра едем в армию? — переспросил я, не будучи до конца уверенным в том, что слова моих спутников мне не приснились.

— Да, ты будешь работать с их собаками, — подтвердил Херве.

Однако на следующее утро сначала мы поехали в клуб. Отработали там до обеда. Собак было немного, пять-семь, и после недолгих сборов мы отправились в сторону Парижа. Через полтора часа подъехали к КПП воинской части. Мавуанга выскочил из машины и скрылся в помещении проходной, откуда вышел через несколько минут, держа в руках пропуск. Мы подъехали к посту, боец с автоматической винтовкой на плече проверил наш пропуск, с интересом заглянул в автобус и, повернувшись к тонированной будке, сделал разрешающий знак рукой. Мы въехали на территорию базы.