Атаман

— Увидишь, скажи, чтобы зашел. Скажи, не буду я ему ничего про его Светку говорить.

Никита Егорович поднялся и подошел к шкафчику с одеждой:

— Скажу. Но только не знаю, подействует на него что-нибудь. Он вообще слушать последнее время ничего не хочет.

— Скажи, мать соскучилась. Пусть уж приходят, с ней, с этой… Не чужие же, сердце болит за него.

— Ладно, — Атаман натянул кепку и вышел во двор.

Не торопясь, подчиняясь до автоматизма доведенным движениям, почти не замечая, что делает, вывел машину из гаража. Хмурясь и иногда шепотом что-то бормоча под нос, завел «Ниву» и выехал на улицу. И даже не заметил, что забыл, пожалуй, первый раз за много лет закрыть за собой ворота.

Он выехал с запасом времени и потому не спешил. «Нива» легко покачивалась на знакомых рытвинах, заполненных водой. У магазина снизил скорость, бездумно разглядывая народ, выходящий и входящий в его двери. И вдруг что-то екнуло в груди. Он нажал на тормоз и заглушил двигатель. По тротуару удалялась от него Света — подруга сына. Без головного убора, по мнению Жука, слишком худая. Мокрый потемневший волос падал на тонкую спину. Света шла как-то не твердо, словно в перевалочку. Атаман пригляделся.

«Ба, а ведь эта женщина, похоже, на сносях». Он решительно выскочил из машины и быстро нагнал ее:

— Света, погоди.

Она оглянулась. Узнала Атамана, слегка смутилась. Никите Егоровичу понравилось ее смущение.

— Домой идешь?

— Домой, — кивнула она.

— Пойдем подвезу. Пока дойдешь, промокнешь вся.

Она сжала губы.

— Не надо, я и сама дойду.

Никита Егорович без церемоний взял ее за руку и буквально с силой потянул за собой.

— Сама она пойдет. Тут два километра, наверное. Вымокнешь, — ворчал он, увлекая уже несопротивлявшуюся Свету к машине, — садись. — Заметив, что она опять колеблется, он слегка прикрикнул. — Садись, и без разговоров. Иван сегодня приедет, а ты в каком виде его встречать будешь? С соплями и температурой?

— Ну, хорошо, — согласилась она и аккуратно присела на сиденье.

Атаман завел двигатель и глянул на часы. Если по-быстрому, он вполне успевал к Гаркуше.

— В магазин что ли ходила? — спросил Жук, когда они немного отъехали, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— В магазин, — она с легким любопытством глянула на него, — а Вы знаете, где я живу?

— Я в станице всех знаю, кто, где живет. По должности положено.

— Это по какой должности?

— По казачьей. Атаману все про всех известно…

— Так уж и все?

— Ну, это я, конечно, загнул малость. Но все-таки не совсем.

Атаман завернул у небольшого скромного домика под шиферной крышей.

— Спасибо, — женщина с трудом открыла дверцу.

— Не за что, — он тоже вышел из салона.

Она остановилась, неловко перебирая ручки пакета с продуктами.

— Ты это, Ивану передай. В общем, мать его навестить зовет. Пусть придет, ладно?

— Я передам.

— Ну. И… того, — он коротко глянул на ее чуть-чуть выпирающий живот.

Она поймала его взгляд и смущенно склонила голову.

— В общем, вдвоем приходите. Или нет, втроем, конечно, с сыном. Что это я? — теперь пришла очередь смутиться Атаману.

— Ладно, я передам. До свидания, — Света повернулась к калитке.

Атаман быстро заскочил в «Ниву». Повернул ключ и тихо улыбнулся. На душе у него было светло.

Толпу казаков Атаман заметил еще при подъезде к улице. Рядом со двором рядком выстроились легковушки. Казаки дружно оглянулись на подъезжающую Ниву. Атаман припарковался за «жигуленком» Гаркуши и легко выскочил из салона.

— Ну, ты, Егорыч, прямо как швейцарские часы, — встретил его улыбающийся Виктор Викторович, — в нуль-нуль подъехал.

Здесь собрались пятеро одетых по форме казаков: Алексей Митрич, Василий Иванович Куров, Виктор Викторович Калашников, Николай Самогон, Михаил Гаркуша плюс участковый.

Атаман поздоровался со всеми по очереди. Последним подошел участковый Журавлев. Атаман одобрительно кивнул участковому, который был при форме и кобуре на поясе.

— Никита Егорович, — Журавлев оглянулся на казаков, — Вы там смотрите уже, чтобы без самоуправства. А то ведь даже если что найдем — опять выпустят. Сколько же его раз сажать будем.

— А пока не прекратит грязным делом заниматься, — Атаман потер косточки кулаков, — сколько раз они его будут выпускать, столько же раз мы его будем сажать. Тебе что трудно с нами до «уважаемого» человека прогуляться?

Журавлев отвернулся:

— Да нет, не трудно. Но я же не один в милиции. У меня начальство есть.

— Я же тебе сказал, что не дадим с голоду помереть. Значит, не дрейфь, лейтенант.

Никита Егорович выделил взглядом Василия Ивановича и подозвал кивком головы:

— Иваныч, давай организовывай. Двинулись.

Василий Иванович с готовностью обернулся, но командовать не пришлось — казаки услышали Атамана и уже сами подходили к нему. Никита Егорович поправил кепку.

— Вперед, казаки. По коням! — и сам пошел первым. Рядом пристроился участковый.