Атаман

Мы с Женькой подскочили одновременно. Я успел проскользнуть мимо пыхнувшего огнем дула среднего охранника и со всей силы лбом врезался ему в нос. Охранник булькнул кровью и осел, закрыв ладонями лицо. Слева Женька головой вперед уже падал на другого «духа» — тот получил удар под дых затылком и, закатывая глаза и задыхаясь, валился на спину. Я на лету подхватил падающий автомат, вставил палец в скобу и веером — спасибо охраннику — поставил на «очередь» — прошелся по толпе зрителей. Кто-то сразу упал, поймав пулю, остальные бросились врассыпную. Я заметил, что иностранец тоже упал, а его камера отскочила от камней, как мячик. Несколько секунд и затвор щелкнул в холостую — патроны закончились. Женька копошился рядом, пытаясь левой рукой поднять автомат, и тут еще одна очередь справа от меня прошила разбегающихся афганцев. Я мигом оглянулся. Светлый паренек, стоя на колене, прищурившись, строчил из автомата. Рядом второй связист — темненький, — лежа на спине, из последних сил сжимал горло наседающего на него крупного охранника. Еще через какие-то секунды закончились патроны и у моего соседа. Пока он зачем-то отстегивал магазин, я шагнул в сторону схватки и ударом приклада чуть ниже черепа помог связисту одолеть «духа». Тот брезгливо скинул с себя расслабившееся тело и начал подниматься. Краем глаза я заметил движение у стены и автоматически выставил перед собой трофейный автомат, защищаясь. О его металлическую крышку звякнул кинжал и отлетел в сторону. Старик замер в полудвижении. Раздался одиночный выстрел. На его ключице появилось пятнышко крови, которое стало быстро расти. Он недоуменно глянул на нас и… осел. Женька, морщась от боли, опускал автомат.

— Посмотрите, у «духов» в карманах должны быть еще магазины.

Мы бросились к неподвижным охранникам. Запасной магазин оказался только у одного — того самого, с которым боролся Женька. Похоже, он уже приходил в себя. Я поднял кинжал старика и склонился над «духом». Я сделал это спокойно, и сам поразился тому, как это получилось. Милосердие из меня выбили вместе с зубами. Потом я подошел к следующему.

Ребята стояли рядом и молча смотрели на мои короткие, будто отточенные опытом движения. У меня появилось ощущение, что это делал не я, а кто-то другой проснувшийся во мне. Сам я не смог бы зарезать даже курицу.

И никто не отвернулся.

— Уходим, — Женька взял автомат на плечо, — пока не очухались.

Мы рванули за ним. Замелькали дувалы и хижины. Через минуту мы уже были на краю кишлака. У стены стоял припаркованный пикап. В замке зажигания торчал ключ. Слова стали лишними. Я прыгнул за руль: опыт вождения на гражданке был, хоть и небольшой. Женька забрался на сиденье рядом, ребята попадали в кузов. Я резко тронулся. Позади громыхнула очередь, еще одна. Пули разбили оба стекла: заднее и переднее. Нет, нас так просто не возьмешь. Еще пару метров и машина завернула за скалу, закрывшую пикап от автоматной стрельбы. Я мельком оглянулся: ребята, лежа на спинах, держались за борта. Женька рядом сжимал зубы и белел скулами: наверное, опять нахлынула боль. Я сильней прижал педаль газа. Вырвались! А ведь мы вырвались!

Часа через три бешенной езды по горной дороге, чудом не слетев в обрыв и не врезавшись в скалу на повороте, запылённые и измученные мы остановились у вынырнувшего из-за горы поста сорбосов. Глядя на бегущих к нам афганцев в зеленой форме, я тихо прошептал: «Боже, благодарю тебя за то, что ты есть!» И вздрогнул: на меня повалился потерявший сознание Женька.

Сашкины аисты

Апрельское солнце пригревало, Сашка расстегнул две верхние пуговицы поношенной телогрейки и ожидающе уставился на соседа Кольку. Колька не торопился. Он развалился на лавочке, блаженно закрыл глаза, подставил солнцу бугристую обтянутую водолазкой грудь. Между ними на сиденье маленькой ракетой возвышалась непочатая бутыль самогона, в нехитрой снеди укрепились два пластиковых стаканчика.

Утро разгоралось. Машины почти не мешали, пик движения на работу часа два как закончился. Из двора наискосок с маленьким, но крепким домиком появилась и сразу заоглядывалась строго тетка Валя. Соседка давно вышла на пенсию, но ей дома не сиделось, и она подрабатывала уборщицей в школе. По хозяйски осмотревшись, взяла направление на трехэтажное учебное заведение.

Заметив на лавочке мужиков и накрытый «стол», она нахмурилась и демонстративно отвернулась.

— Сидят тут с утра пораньше, — она важно прокатилась на кривых, как у кавалериста ногах мимо лавочки.

Мужики проводили бабку недовольными взглядами.

— Хоть бы раз промолчала, — Колька подобрался, — жалко ей что ли, не на ее же деньги пьем.

— Характер такой, — Сашка сглотнул слюну и мужественно отвернулся от бутылки, — стервозный.

Колька энергично потер ладони.

— Ну ладно, хватит самогон греть, — наконец решил он и наклонил поллитру над одноразовым стаканчиком, — тебе сколько лить?

— Шо, краев не видишь? — Сашка дернулся и сложил руки на животе.

Прежде чем опрокинуть стакан, Сашка настороженно оглянулся на калитку:

— Нинка на работе?

— Нет, ночью со второй смены пришла, спит еще.