Атаман А. И. Дутов

Той же ночью кадетов отправили в Оренбург. Похоже, это единственные белые воспоминания о боях за Оренбург в начале 1918 г.

Несмотря на весь героизм немногочисленных защитников Оренбурга, наступление Кобозева отбить не удалось и вечером станция была захвачена силами красных, 15-й и 16-й разъезды были заняты ими уже без боя. В этот же день было разослано сообщение о переносе Войскового Круга в Верхнеуральск[611].

Кстати, по свидетельству П.А. Кобозева, обороняя Оренбург, белые стреляли не боевыми, а учебными снарядами, не дававшими разрывов[612]. Красные же использовали боевые.

17 января красные заняли 17-й разъезд. В тот же день войсковой старшина Протодьяконов и сотник Б.А. Мелянин под артиллерийским и пулемётным огнём красных взорвали железнодорожный мост через реку Каргалку у разъезда № 18[613]. И наконец 18 января в результате отступления белых и восстания городских рабочих, атаковавших железнодорожный вокзал, Оренбург был сдан. Потери отряда мичмана Павлова на Урале составили всего 19 человек. Вскоре погибшие были торжественно похоронены на Марсовом поле в Петрограде[614].

Белые добровольческие отряды было решено распустить. Те из участников дутовской эпопеи, кто не пожелал сложить оружие, отступили по двум направлениям: на Уральск во главе с Генерального штаба генерал-майором К.М. Слесарёвым (до 500 человек, включая остатки офицерских рот, кадетов старших классов Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, юнкеров и добровольцев[615]) и на Верхнеуральск или временно укрылись по станицам. Судьба раненых и оставшихся в Оренбурге его защитников неизвестна, но по аналогии со схожими событиями на Юге России она должна была быть весьма печальной.

Самому атаману пришлось спешно покинуть Войсковую столицу в сопровождении шести офицеров, вместе с которыми он вывез из города Войсковые регалии и часть оружия. 19 января в город вступили красные. Один из очевидцев писал в те дни: «Молчаливо и пусто в войсковых учреждениях. Валяются связки бумаг, в беспорядке раздвиганы (так в документе. — А.Г.) стулья, чернеют футляры пишущих машинок. И ни души. Только изредка забредёт в помещение кто-нибудь из служащих, и его шаги гулко раздаются в пустых комнатах»[616]. Не менее печально и другое свидетельство о состоянии Войскового штаба в те дни: «Всё, конечно, было перерыто и раскидано по полу и столам, некоторые портреты и фотографии, имеющие для войска историческую ценность, уничтожены совсем. Все более важные дела унесены. Из трофейной исторической коллекции взято всё с исторической точки зрения более ценное, в том числе два немецких[617] знамени, взятые в эту войну нашими казаками»[618].

Как позднее отметил один из авторов, «в отношении всей этой шумной «Дутовской» истории нужно, во-первых, указать, что она носила агитационный характер, обе стороны были слабо организованы не только в военном, но даже и в политическом отношении. Отсюда борьба имела раздутый темп и развитие. Население в очень слабой степени отозвалось на призывы по мобилизации, из многомиллионной массы Южно-Уральского населения едва выявилось 1½—2 тысячи добровольцев с обеих сторон для проведения первых столкновений гражданской борьбы»[619]. Впрочем, если для белых эти цифры соответствуют действительности, то численность красных была существенно больше.

Восставшие рабочие-железнодорожники во главе с Г.А. Коростелевым выехали из Оренбурга на поезде навстречу войскам Кобозева, принявшим их поначалу за белых, однако вскоре недоразумение выяснилось и стало ясно, что путь на Оренбург для красных открыт[620]. Красные при огромном численном превосходстве смогли-таки уничтожить первый очаг антибольшевистского сопротивления на Южном Урале.