Атаман А. И. Дутов

В четверг, 26 октября (8 ноября) 1917 г., Дутов вернулся в Оренбург и приступил к работе по своим должностям. В тот же день он посетил 1-й очередной съезд 1-го военного округа (в дальнейшем он регулярно посещал заседания этого съезда) и подписал приказ по войску № 816 о непризнании насильственного захвата власти большевиками в Петрограде. В приказе говорилось: «В Петрограде выступили большевики и пытаются захватить власть, таковые же выступления имеют место и в других городах. Войсковое Правительство считает такой захват власти большевиками преступным и совершенно недопустимым. В тесном и братском союзе с правительствами других казачьих войск Оренбургское Войсковое Правительство окажет полную поддержку существующему коалиционному Временному Правительству. В силу прекращения сообщения и связи с центральной Государственной властью и принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства, Войсковое Правительство ради блага Родины и поддержания порядка, временно, впредь до восстановления власти Временного Правительства и телеграфной связи, с 20-ти часов 26-го сего октября приняло на себя всю полноту исполнительной Государственной власти в войске. Войсковой Атаман, Полковник Дутов»[430].

С 27 октября в Оренбурге было введено военное положение[431]. Позднее Дутов утверждал, что 25 октября 1917 г. он якобы получил телеграмму Ленина с требованием признать власть Совета народных комиссаров и тогда же ответил, что власть захватчиков не может быть признана казаками[432]. Сложно сказать, насколько достоверно это утверждение оренбургского атамана, однако в любом случае оно мало что меняет в общей картине событий.

Если не считать кратковременной борьбы с большевиками в районе Петрограда (где, кстати, красным противостояли в том числе и оренбургские казаки под командованием хорунжего А. Болгарцева из состава лейб-гвардии Сводно-казачьего полка[433]), в Москве и Ташкенте (при участии казаков 17-го Оренбургского казачьего полка, часть которых после этого ушла к Дутову[434]) в конце октября 1917 г., получается, что по хронологии событий Дутов первым в России и первым на востоке страны поднял знамя антибольшевистского сопротивления и создал свой, неподконтрольный красным антибольшевистский центр. Командующий Донской армией Генерального штаба генерал-лейтенант С.В. Денисов впоследствии отметил, что «популярность этого образованного и незаурядного офицера… была за пределами своего Войска…»[435]. Несколько позже Дутова о непризнании большевистского переворота заявил на Юге России атаман Каледин. Затем образовался очаг антибольшевистского сопротивления и в Забайкалье, где во главе движения стал есаул Г.М. Семёнов. Впрочем, думаю, в тот период ни Дутову, ни Каледину, ни Семёнову не было никакого дела до того, кого из них историки впоследствии назовут первым.

Разумеется, выступление Каледина на Дону, в непосредственной близости от большевистского центра, казалось большевикам более опасным по сравнению с «мятежом» Дутова в далёком Оренбурге, ещё менее значимым новым хозяевам России могло казаться выступление Семёнова в Забайкалье. Тем не менее это было лишь началом сопротивления, его первыми очагами. Если сравнивать двух крупнейших казачьих вождей начального этапа Гражданской войны: Каледина и Дутова, то, разумеется, в Белом лагере осенью 1917 — зимой 1918 г. имя Каледина было гораздо более звучным, чем имя Дутова. Однако Каледин вследствие своей ранней гибели в начале 1918 г. успел лишь немногое в организации антибольшевистского движения донского казачества, тогда как Дутов — единственный из казачьих атаманов — провёл на своём посту всю Гражданскую войну с самого её возникновения и практически до окончания и сыграл определяющую роль в антибольшевистской борьбе оренбургского казачества, равно как и в Белом движении в целом. Таким образом, незаслуженно забытая фигура Дутова должна по праву занять место в одном ряду с другими вождями антибольшевистской борьбы.