Атаман А.И. Дутов

В данном документе имеет значение, быть может, даже не столько правота слов Ханжина, хотя высказывались, во многом, справедливые упрёки, сколько его резко отрицательное отношение к соседней армии и её командующему перед решающим наступлением.

Впрочем, основания для сомнений в боеспособности оренбуржцев у Ханжина были. Помимо информации от генерала Акулинина, в конце февраля — начале марта штабом Западной армии от одного из оренбургских офицеров было получено душераздирающее сообщение о состоянии армии Дутова: «Оренбургская армия разрушается окончательно, виною неумелого управления ею также неспособность учесть обстановку. Картина под Орском разыгрывается типично [для] Оренбургской, но в более сгущенных красках, пресловутая операция взятия Актюбинской окончательно губит дело. Но дай Бог вывести наши пехотные части в целом виде, которых собраны под Актюбинском три четверти всей Армии, ст. Сары оставлена, и на ней брошена масса вооружения, снаряжения, огнестрельных припасов и интендантского имущества, то же по всей вероятности случится и с Орском. Части окончательно деморализованы бесконечным отступлением, можно сказать, что бегут от первого выстрела, в довершение всего контрразведка поставлена отвратительно, масса большевицких шпионов безнаказанно снуют здесь и делают своё дело, вчера наши потеряли 2 пушки, сегодня с утра в городе идёт провокационная стрельба, завтра со штармом выезжаю в Троицк, на телеграфной линии Орск — Троицк тоже есть шпионы, которые задерживают наши депеши, или же совсем прячут, или перевирают шифровки — нужно принять меры — одну радиостанцию путём усиленной работы привёл в надлежащий вид и связал с Картолой[1871], как передавал Комрад[1872] 1, и очень плохо с ним не придётся говорить по прямому проводу…»[1873]

В результате в штабе Западной армии сложилось впечатление, что «штарм Оренбургской сам не знает, что у него делается»[1874].

Несмотря на крайне низкий уровень стратегического планирования в Ставке Колчака, в начале марта на фронте Западной армии началось наступление, конечной целью которого должно было стать взятие Москвы. Намеченный план взаимодействия армий при наступлении был сорван практически сразу. Плана действий за Волгой не существовало вовсе[1875].

Генерального штаба генерал-лейтенант В.Г. Болдырев, бывший главнокомандующий войсками уфимской Директории (Временного Всероссийского правительства), писал, что «при успехе операции… получилась бы огромная охватывающая красных дуга, сжимание концов которой сулило самые решительные результаты. Москва, кроме того, лишилась бы запасов богатого юга, лишилась бы угля и столь необходимого ей жидкого топлива»[1876]. Военный министр правительства адмирала Колчака, Генерального штаба генерал-лейтенант А.П. Будберг отмечал, что наступление в южном направлении «создавало, по соединении с Деникиным, общий фронт, усиливало обе ныне разъединённые стороны, давало возможность распределить более целесообразно личный состав обоих фронтов.