Атаман А.И. Дутов

«Я не имею в виду докладывать подробно Совету Министров о том, что в оскорбительных и для командования армией и особенно для войска Оренбургского отзывах главы Российского Правительства кроме неправды, подтасовки фактов и крайнего сгущения красок нет ничего. Опровержение всего этого уже сделано по команде Генералом Дутовым, как командующим армией и Войсковым Атаманом. Своей же задачей перед Советом Министров ставлю следующее положение: предположим, что всё изложенное в газете есть правда от начала и до конца, то мог ли и тогда глава Правительства говорить об этом в печати? Допускала ли это военная этика? Допускал ли это, наконец, просто Государственный разум?

Для доказательства того, что этого делать было нельзя, я возьму примеры из прошлого. В начале Германской войны, вследствие несчастно сложившихся обстоятельств, у Сольдау погибла со всем имуществом целая первоочередная, дисциплинированная армия, причём достоверно известно, что почти без боя сдавались в плен лучшие гвардейские части. Заявлял ли в печати тогдашний Министр Председатель о разложении русской армии и о негодности командного состава? Нет, этого не было. И вполне понятно почему. Это — мог сделать только Министр, который определённо стремился бы к подавлению духа в войсках, подрыву авторитета командного состава и, как неизбежное следствие, — гибели Родины.

Дальше. Разгром нашей армии в Галиции, оставление в руках противника интендантского имущества большой ценности, оставление, даже без выстрела, подвозимых новых английских пушек, бегство солдат даже до того, что пришлось с тыла высылать карательные отряды и вешать бегущих на столбах по дороге. Оповещалось ли о такой катастрофе миру бывшим Министром Председателем? Нет не оповещалось. И не могло быть этого сделано, и по причинам мною уже высказанным, и потому ещё, что боевая неудача, вносящая всегда беспорядок и разложение даже в образцовые и дисциплинированные войска, далеко ещё не обозначает общего разложения. Затем Тарнопольский разгром с оставлением миллиардного имущества, Рига. И тогда, при общем разложении армии, у Керенского, стремившегося убить, как будто даже сознательно, армию и погубить страну, не хватило духа оповестить об этом во всеуслышание. Уже из приведённых трёх сопоставлений достаточно ясно видна вся преступность с Государственной точки зрения выпада господина Председателя Совета Министров по отношению войска Оренбургского, имеющего два самостоятельных казачьих корпуса, взявших недавно Актюбинск, Илецкую Защиту и ныне осаждающих Оренбург и, кроме того, до 15-ти полков, дерущихся в составе Западной и Северной Армий.

Это одно положение. Другое — это то, что мы принуждены видеть в выпаде Председателя Совета Министров не только неумную политику, но определённую травлю Оренбургского казачества, двухлетняя эпическая борьба которого у всех на глазах. Были оставлены Казань, Симбирск, Самара с огромным имуществом. Была, наконец, оставлена Уфа и Стерлитамак, поставившие Оренбургскую армию в тяжкое положение и предрешившие участь Оренбурга ещё с осени 1918 г. Почему же господин Председатель Совета Министров не нашёл в этом ничего достойного внимания общества, а нашёл необходимым афишировать только неудачу Оренбургского казачества? Да ещё в таком недопустимо оскорбительном для войска освещении? Неужели та кровь, которая пролита и сейчас обильно льётся войском, то разорение, те пылающие и уничтожаемые дотла станицы заслуживают со стороны главы Правительства только такого отношения?

Обращаюсь, наконец, к последним дням. Нам известно из официальных источников, что не «возрождающаяся», — как говорит Министр Председатель, — а всегда боеспособная Оренбургская армия, обильно полившая своей кровью обратный путь до Оренбурга, — в настоящее время упорно бьётся с успехом под стенами этого города, отдавая ежедневно по 100–150 жизней на благо Родины, а в то же время Западная армия уже откатилась за сотню вёрст назад, отдав два города. В рядах этой армии есть и разложение. Правый фланг и тыл Оренбургских корпусов снова под большой угрозой. Может быть, господин Министр Председатель на днях в печати будет говорить о позоре разложения частей Западной Армии и о негодности и неспособности командного состава?!

О борьбе казачьей армии под Оренбургом в настоящий момент я считаю нелишним привести выдержки из оперативных донесений, чтобы моё заявление об «упорной борьбе под стенами Оренбурга» не было голословным. «Орск, 16-го мая 19-го года, оперативная, Оренбургский участок. [На] правом боевом участке тремя сотнями 23-го полка 14-го мая занята гора Платова, что на 12 вёрст северо-восточнее Оренбурга. Пока вследствие чрезмерного переутомления после крайне ожесточённого боя на линии хутора Белова, не имея физической возможности двигаться, части закрепились на линии гора Платова, гора Алебастровая и станица Нежинская. 15-го противник оставил свои окопы на правом фланге участка и отходит за Сакмарский разъезд. В окопах оставлено красными много патрон. Оставленные позиции заняты нашими частями. Потери на этом участке за 13 мая: убито 4 офицера и 72 казака, ранено 2 офицера и 56 казаков, без вести пропало 76 казаков».

Я считаю долгом обратить внимание Совета Министров, что в войне нормальный процент убыли распределяется так: 5–7 процентов убитыми и 93–95 ранеными и контужеными. Приведённые же донесения показывают, что из всего числа выбывших из строя убито гораздо больше, чем ранено. И это явление — постоянная особенность казачьего фронта. Не стыдно ли главе Российского Правительства хотя бы перед трупами!

Другое донесение. «Орск, 18-го мая 19 г., оперативная, Оренбургский участок. Наши части заняли хутор Гребени. Южнее наши части заняли станцию Меновой Двор и южную часть ж. дор. моста через Урал и продолжают наступать для овладения городом Оренбургом. Мост цел. 8-ой казачий полк занимает станицы Павловскую, Никольскую, Городищенскую, Краснохолмскую и Красноярскую (это линия станиц по левому берегу Урала к западу от Оренбурга). Красные обстреливают эти станицы с правого берега реки Урала слабым артиллерийским огнём». Совет Министров изволит видеть, что делает слабая[1983] числом казачья Оренбургская армия. А где сейчас Западная армия, передовая линия которой, кстати сказать, тоже заполнена Оренбургскими казаками, я полагаю Совету Министров известно.

Только что прозвучали в газетах яркие, выразительные, отдающие должное войску Оренбургскому, слова ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ, Генерала Жанена, Адмирала Танаки, Помощника Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего Генерала Бурлина, справедливо указавшего, что только за спиной многострадального Оренбургского казачества оказалось возможным создать Сибирскую армию, — как резким, оскорбительным для войска и гасящим дух диссонансом прозвучали слова министра Председателя.

Мне известно, что номер 102 газеты «Наша Заря», помимо нашего воздействия и даже без нашего ведома, не допущен на фронт распоряжением особой канцелярии Верховного Главнокомандующего. Значит, слова и мнения главы Правительства, опубликованные в печати, признаны могущими дурно повлиять на дух армии.

Что это? Измена ли делу возрождения России или просто недомыслие?!

И в том и в другом случае войско Оренбургское не может иметь доверия к такому лицу (т.е. к Вологодскому. — А.Г.) и решительно протестует против такого оскорбительного выпада Министра Председателя по его адресу»[1984].