Атаман А.И. Дутов

По возвращении с «охоты» Чанышев написал Дутову письмо, в котором выражал недовольство советской властью, жаловался на то, что у его отца были конфискованы сады, и заявлял о своей готовности в любой момент вместе с чинами милиции поддержать атамана. В конце письма содержалась просьба о личном знакомстве с Дутовым с целью изложить сведения о подготовке восстания в Джаркенте. Ответа от Дутова не последовало.

Тогда Чанышев отправился к Дутову сам. По официальной советской версии, их встреча произошла при содействии некоего полковника Аблайханова[2309], являвшегося переводчиком Дутова. Чанышев знал его с детства. С Аблайхановым Чанышев встретился в лучшей харчевне Суйдина[2310]. Аблайханов быстро организовал встречу Чанышева с атаманом. Дутов беседовал с Чанышевым с глазу на глаз. Последний выдавал себя за ярого антибольшевика — члена подпольной джаркентской организации и обещал периодически снабжать Дутова информацией о положении в Семиречье. После получения первых сведений от Чанышева Дутов обещал направить к нему своего человека в качестве помощника. В дорогу будущему ликвидатору Дутов выдал листовки для распространения в Семиречье («Народам Туркестана», «К чему стремится атаман Дутов?», «Обращение к большевику», «Слово атамана Дутова к красноармейцам», «Обращение к населению Семиречья»). В одной из листовок говорилось: «Братья, заблудившиеся и заведённые в тупик, измученные братья. Стон ваш дошёл до меня. Я увидел слёзы ваши, ваше горе, нужду и страдания. И моё сердце русское, душа православная заставляет забыть все обиды, причинённые вами вашей родине многострадальной. Ведь нас всех так мало осталось!»[2311]

Организаторы операции в этой связи даже стали сомневаться, не ведёт ли Чанышев двойную игру?! По одному из свидетельств, первоначально Чанышев действительно был завербован Дутовым, но позднее перевербован красными[2312]. По свидетельству некоего большевика и старого чекиста Д.А. Мирюка, находившегося тогда на ответственной работе в Семиречье, он лично задержал Чанышева при попытке пересечь границу с Китаем на одной из горных троп. Насколько этому можно верить — большой вопрос. Тем не менее Мирюк заявлял, что именно он задержал и разоблачил Чанышева как белогвардейца, изъял у него пакет со сведениями о расположении воинских частей, их численности, об Особых отделах, списки комиссаров, работников трибуналов, членов большевистской партии с их адресами, а также призывом к Дутову с такими строчками: «Только один ваш шаг — и у нас тут всё готово, чтобы перебить большевиков и разгромить Совдепию»[2313]. Чанышев был арестован. Либо это было скоропалительным шагом самого Мирюка, не осведомлённого о спецоперации и роли в ней Чанышева, либо последний действительно изначально являлся антибольшевиком, либо вся эта версия является неправдой.

Перевербовка была произведена в стиле красных — топорно, но эффективно. В Джаркенте был арестован отец Чанышева (по некоторым данным, кроме него ещё десять родственников Чанышева). Скорее всего, его просто взяли в заложники на случай бегства сына к Дутову[2314]. Таким образом, у главного «ликвидатора» появился ещё один аргумент для изображения себя как жертвы большевиков. После встречи с атаманом Чанышев вернулся на советскую территорию. Обладая хорошей зрительной памятью, он сумел нарисовать план квартиры Дутова, уточнённый позднее при помощи М. Ходжамиарова (Ходжамьярова), выполнявшего функцию курьера и приславшего Дутову первое донесение Князя (такое кодовое имя получил Чанышев у атамана). Донесение, написанное примерно через неделю после первой встречи Чанышева с Дутовым[2315], конечно же содержало недостоверную информацию. Последующие донесения направлялись Чанышевым с другими связными, что дало возможность сформировать целую группу боевиков, которые могли беспрепятственно проникать к Дутову. При беспечности атамана в отношении собственной безопасности, думается, это было несложно.

Бывший секретарь российского консульства в Кульдже А.П. Загорский (Воробчук), встречавшийся с Дутовым в октябре 1920 г. и активно помогавший атаману, предупредил последнего о том, что Чанышеву доверять нельзя. Он писал впоследствии: