Атаман А. И. Дутов

Не имея возможности повлиять на решение Дутова, эсеры предприняли попытку срыва его переговоров с Колчаком. Еще до 21 ноября произошел перерыв связи с Оренбургом¹²⁷². В разговоре по прямому проводу между представителем Совета управляющих ведомствами М.А. Веденяпиным и представителем Чехословацкого национального совета доктором Куделя первый заявил: «Попытка Совета (управляющих ведомствами. – А. Г.) воспрепятствовать сговору КАЛЧАКА (так в документе. – А. Г.) с Дутовым по прямому проводу, парализована генералом Сыровым, который запретил даже доставлять Совету контрольную ленту, обеспечив монархистам возможность беспрепятственно осуществлять свой заговор и лишив Совета (так в документе. – А. Г.) возможности принять меры противодействия. Кроме того, генерал СЫРОВОЙ крайне ограничил даже круга (так в документе. – А. Г.) лиц и учреждений, которым Совет Управляющих может посылать политические телеграммы и не только на фронт, но и на всей территории, освобожденной от большевиков. Сейчас генерал Сыровой требует отправки Дутову пяти миллионов, которые будут употреблены для содействия Колчаку против демократии. Генерал Сыровой требует передачи в руки военного командования милиции и государственной охраны, без чего Совет не сможет осуществлять важнейшие свои функции охраны безопасности граждан, государственного порядка и самой государственной власти, Совету известно предположение о назначении генерала КАППЕЛЯ командующим Самарского и Симбирского фронта. Совет отдает должное военным заслугам и способностям генерала Каппеля, но он (Каппель. – А. Г.) никогда не скрывал своих монархических убеждений, и назначение его на столь ответственный пост в момент монархического Омского мятежа равносильно активному содействию этому мятежу. Указанные меры, ослабляющие позицию демократии и содействующие монархистам, оправдываются будто бы интересами фронта. Совет Управляющих и вся русская демократия более кого бы то ни было заинтересованы в укреплении фронта, разрушение которого грозит потерей последней территории, откуда может вести борьбу демократия, и содействующие монархистам уже вызвали тревогу на фронте, поколебали его стойкость и угрожают окончательно разложить его, ибо войска демократии не смогут и не захотят драться за монархию. Мы гарантируем успешную защиту Самарского и Симбирского участка фронта при условии назначения командующим русскими частями этого фронта полковника Махина при общем командовании Войцеховского. Все указанные меры были бы приняты, меры оккупационные монархического неприятельского отряда (так в документе. – А. Г.), но совершенно непонятны, когда они исходят от имени демократического правящего органа дружественной чехословацкой нации. Мы полагаем, что меры эти представляют ряд недоразумений, которые мы просим выяснить. Если же такие меры, как изъятие из рук Совета милиции и Государственной Охраны, назначение командующим фронтом генерала Каппеля, предоставление Дутову возможности сговориться с Колчаком и отправка ему денежных средств для осуществления своего заговора, будут приводиться в исполнение, то Совет Управляющих, лишенный возможности исполнять свои задачи и нести ответственность, вынужден будет сложить свои полномочия. Мы надеемся, однако, что между Чешской и Русской демократией не может возникнуть таких разногласий и что указанные недоразумения будут Вами устранены»¹²⁷³.

В.М. Чернов в этой связи отметил: «Но здесь мы столкнулись с целым рядом трудностей… Нам надо было для посылки в Омск снять с фронта несколько наиболее надежных в революционном смысле частей. Но они были разбросаны, «нейтралитет» Гайды и Войцеховского означал выполнение «оперативных» директив Омска, а директивы эти были направлены к разобщению тех частей, на которые могли опереться мы…»¹²⁷⁴ Как впоследствии вспоминал Генерального штаба генерал-лейтенант Д.В. Филатьев, «антигосударственная партия [эсеров] и такой же Комуч… теперь с легким сердцем готовы были начать войну с тылом во имя торжества партийных догм, а если ее не открыли, то только потому, что за ними никакой силы не оказалось и надежда на какую-то мобилизацию «всех сил» не оправдалась, как не осуществилось желание втравить в борьбу с Омском чехов»¹²⁷⁵.

19 ноября по распоряжению А.В. Колчака участники съезда членов Учредительного собрания во главе с В.М. Черновым были арестованы группой молодых офицеров 25-го Екатеринбургского горных стрелков полка в екатеринбургской гостинице «Пале-Рояль»¹²⁷⁶. Причиной ареста стала телеграмма Колчаку из Уфы, подписанная несколькими деятелями Комуча, с угрозой открытия боевых действий против Омска¹²⁷⁷. Однако под давлением Чехословацкого национального совета генерал Гайда был вынужден отпустить арестованных, и они вечером 20 ноября были высланы в Челябинск. По мнению СП. Мельгунова, Гайда все время вел двойную игру¹²⁷⁸. К слову сказать, его личным другом был видный эсер-кооператор Н.В. Фомин¹²⁷⁹.