Атаман. Кровь за кровь

Теперь можно было узнать, что же было в яме под кустом жимолости. Но едва Терпухин подошел к кусту жимолости, как из ямы выскочила громадная вол­чица и глухо зарычала. Юрий сделал резкое движе­ние — положил руку на автомат, и она прыгнула за куст. Прыгнула так, словно у нее не было шеи, не поворачиваясь, а боком, всей тушей, как бревно. Юрий хотел было выпустить очередь по кустам, но пере­думал.

Он подбежал к яме, стараясь не вдыхать исходя­щий из нее смрад и глянул вниз. Там, на дне, валялись белые кости, а в углу ямы была вырыта неглубокая пе­щерка. Из нее на Терпухина уставились дрожащие го­ловастые твари.

«Волчата! — удивился Юрий. — Вот это да! Волк защищал волчат, а волчица уводит меня от них... Нет, далеко ты не уйдешь!»

И в самом деле, Терпухин прошел метров сорок вперед и увидел волчицу, злобно глядящую на него из кустов. Прикончить ее было проще простого, но Юрию было интересно понаблюдать за поведением зверя.

Он пошевелился, и волчица скрылась в кустах. Терпухин понял, что она уводит его от волчат, поэтому пошел обратно к яме. Волчица двинулась за ним. Тогда он пошел прямо на нее и в конце концов выгнал хищ­ницу из балка. Волчица крупными, размашистыми прыжками понеслась по степи, обегая хутор Демидова. Юрий выкарабкался из балка и пошел к хутору, на ко­тором жила дочь Демидова с мужем-моряком по фами­лии Авдеев.

Волчица остановилась и следила за человеком, ино­гда принюхиваясь к земле. Вела она себя так, словно была собакой и не раз навещала хутор. Неожиданно из дома выскочил Авдеев, на ходу заряжая охотничье ру­жье, припал на колено и выстрелил.

Волчица огромными прыжками умчалась в поле.

— Стой! — заорал Терпухин. — У нее волчата!

Но Авдеев не слышал. Снова хлопнул выстрел. Волчица кувыркнулась, вскочила и принялась в ярости кусать собственное тело, в котором, очевидно, засела картечь или пуля. Когда Терпухин подбежал к ней, она попыталась уползти. Чтобы избавить волчицу от муче­ний, Юрий выстрелил ей в голову.

Когда подбежал Авдеев, волчица была мертва.

—   Зачем ты стрелял? — спросил Терпухин. — У нее же в балке волчата!

—   Она потаскала гусят... — оправдывался Авдеев.

—   Гусят не она потаскала, — возразил Юрий. — Волки никогда не озоруют возле логова.

—   Как же, не озоруют! Четырнадцать гусенят вы- волокла, сволочь! Мы и капканы ставили, и отраву сы­пали... Поначалу думали, лиса...

«Значит, детеныши остались одни, если это их мать», — подумал Терпухин, и ему до боли стало жал­ко волчат.

Глава 6. Раб

Сахибу всю жизнь не везло. Не везло, вероятнее всего, от того, что его отец, узбек по национальности, встретил русскую, и в результате этой встречи по­явился Сахиб. Чтобы угодить мужу, мать записала Са­хиба узбеком по национальности.

Отец Сахиба был военным, но командовал только в семье. Он не пользовался уважением среди офице­ров. Сына его, Сахиба, третировали в школе, потом унижали в армии. Уже после того, как Союз разва­лился, Сахиб поехал на заработки в заполярный Мур­манск. Его, молодого и сильного, охотно взяли на службу в военную часть в качестве контрактника. Од­нако служба у Сахиба, как и у отца, не заладилась. Сахиб прервал контракт и решил вернуться домой, на родину отца.

Наверное, все сложилось бы в его судьбе иначе, не повстречай Сахиб на мурманском вокзале знакомого по имени Карим. Тот стал убеждать его не торопиться с отъездом, мол, есть возможность в короткий срок за­работать приличную сумму, с которой не стыдно будет вернуться в Узбекистан.

И действительно, поначалу все шло гладко. Вместе с Каримом Сахиб занимался строительными работами. К несчастью, им пришлось строить дом главарю пре­ступной группы. Хозяин не торопился с расчетом за выполненную работу. Пришлось отказаться от строительства и уйти. Но не так-то легко оказалось отде­латься от этого человека.

Через несколько дней беглецов отыскали. Подруч­ные хозяина приехали к ним на квартиру и насильно доставили их на злополучную стройку. Хозяин не стал церемониться с беглецами и, взяв шланг от стиральной машины с пропущенной в него цепью, стал бить их по голове и спине. Сопротивляться было бесполезно, но и согласия остаться для завершения стройки садисту вы­бить из них не удалось.

Тогда упрямцев затолкали в карцер и продержали там без еды и питья до следующего утра. Утром все повторилось. Избитых до потери сознания парней по­садили в карцер и, чтобы не убежали, приковали на­ручниками к кроватям.

Вот так случилось, что Сахиб оказался в положении раба. Невольников в карцере было несколько, в основ­ном опустившиеся мастеровые, залетные бомжи. За малейшее ослушание их жестоко избивали. Дверь карцера была прочно окована железом и запиралась на ночь. На сутки пятерым узникам давали одну банку консервированного гороха и пачку макарон. Днем при­ходилось работать до седьмого пота под наблюдением вооруженного охранника.