Атаман. Кровь за кровь

Приятели были вынуждены на некоторое время расстаться, чтобы Терпухин мог спокойно оформить все документы, необходимые для участия в аукционе. Спустя некоторое время они снова встретились, теперь уже в фойе перед входом в крытый манеж со стороны административного здания конно-спортивной базы. Ин­терьер фойе был шикарный.

—   Ну как? — спросил Бузуев. — Все в порядке?

—   Да, все нормально.

—   Какой у нас номер?

—   Двадцать восьмой.

—   Хвоста не заметил?

—   Вроде нет, все идет как по-писаному. А у тебя что?

—   Черт, Калинин здесь. Впрочем, этого и следовало ожидать, они своего не упустят. Уверен, что каждый четвертый из находящихся здесь — из ФСБ. Боже, сколько хозяева базы вложили сюда денег!

—   Тебе здесь нравится? — спросил Терпухин, по­игрывая аукционной табличкой с указанным на ней двадцать восьмым номером.

—   Конечно. Они здесь купаются в деньгах. Одна эта люстра за тысячу баксов перевалит...

—    Это и понятно, — сказал Терпухин, — надо же пыль в глаза пустить иностранцам. Их тут больше, чем твоих бывших коллег эфэсбэшников. Смотри, кажется, нас уже засекли...

— Засекли? — насторожился Бузуев. — Предлагаю пот что: болтать с женщинами. Их тут предостаточно.

— Ну, тебя опять бросает в блуд, — пошутил Тер­му хин. — Ладно, иди подбей клинья вон к тем девоч­кам, а я тебя поддержу.

Бузуев, словно бабочка, подлетел к двум длинноше­им, что-то оживленно обсуждающим матронам.

—  Девочки, — сказал он, — у вас есть ручка? Матроны переглянулись. Одна из них посуровела,

а другая приветливо произнесла:

—  У меня нет даже кармана.

—  Мне карман не нужен. Ручку можно?

Дама отрицательно покачала головой. Бузуев с до­садой щелкнул языком и направился к другой группе женщин. Терпухин перехватил его.

— Слушай, — сказал он, — мне кажется, что твоя грубость слишком нарочита. Или ты привык общаться только с определенным типом женщин, или переигрываешь

—Так они и есть все первостатейные потаскухи... Видишь вон ту, с бриликами в ушах?.. Это знаменитая гостиничная проститутка Анаконда.

Почему Анаконда?

—      Ты знаешь, как она клиента обслуживала? Откуда мне знать? Я же не бросался пятьюстами

долларов?!

И это время дверь в крытый манеж распахнулась, показался низенький человечек и зычным голосом произнес несколько фраз по-английски.

Пойдем, просят... — быстро сменил тему Бузуев и первым вошел в открытую дверь, не пропустив даже женщин.

Через минуту Терпухин присел рядом с Бузуевым.

—   Ты что, засветиться хочешь? — прошипел он приятелю. — Ведь надо было пропустить женщин вперед!

—   Стану я Анаконду пропускать вперед! — возму­тился Бузуев. — Пусть благодарит, что я молчу. Вот будет весело, если я позову ее по кликухе!

Терпухину пришлось даже ущипнуть Бузуева, что­бы тот сидел смирно.

—   Леди и джентльмены, дамы и господа! — послы­шался голос. — Надеюсь, у вас было достаточно време­ни ознакомиться с выставленными на сегодняшний аукцион лотами...

—   Слушай, — прошептал Терпухин, — мне за ка­кую лошадь торговаться?

—   Без разницы. Вступишь в игру где-нибудь в се­редине аукциона. Для нас главное — ввязаться. Мы должны отследить весь путь прохождения денег, вы­явить нелегальные корреспондентские счета. Потом уже по нашим следам пойдут специалисты.

—   Да, — согласился Терпухин, — сами мы в ны­нешней финансовой чехарде не разберемся. Боюсь, что и среди профессионалов вряд ли найдется дока, кото­рый бы смог докопаться до истины...

—   Ты не думай, — шепнул Бузуев, — неразбериха в этой сфере только мнимая. На самом деле идет мощ­ное отмывание теневых капиталов и оседание их на За­паде. Если заручиться поддержкой вверху, то можно

вывести на чистую воду хоть кого...

—   Рангом пониже, да? И неугодных?

—   Это уж не наше дело.

— Не пори чепухи, — отмахнулся Бузуев. — Кали­нин не способен на такие финты.

Тем временем объявили первый лот. На середину крытого манежа вывели прекрасную горбоносую кобы­лу. У Терпухина екнуло сердце. «Так это же Мадон­на!» — подумал он, вглядываясь в лошадь. Он даже привстал с места, чтобы получше разглядеть живот­ное. «Точно, Мадонна! Только как она здесь оказа­лась? — завертелись в голове мысли. — Чеченцы уве­ли... А потом?.. Потом произошло то, о чем рассказывал Демидов!»

Аукционщик назвал начальную, довольно низкую цену — всего четыре тысячи долларов. Ни один номе­рок не вырос над головами участвовавших.

«Раз это моя лошадь, — подумал Терпухин, — то по­чему я должен ее упускать?»

Рука Терпухин самопроизвольно дернулась, и он, отмев все благоразумные рассуждения как Бузуева, гак и свои собственные, поднял свой номерок.

Бузуев толкнул его в бок.

—   Ты чего шалишь? — пробормотал он, прикрыв­шись программкой аукциона. — На кой хрен нам эта кобыла?

—   Помолчи, — процедил сквозь зубы Терпухин. — Я знаю, что делаю.

—   Калинин сидит и глазом не ведет, это не та ло­шадь! — яростно зашептал Бузуев.

Терпухин повернул голову в сторону Калинина, одетого в штатское. Тот и в самом деле не обращал внимания на манеж, равнодушно рассматривая собст­венные ногти.

—   Как не та? — прошептал Терпухин. — Ты же го­ворил, что нам все равно, какую лошадь покупать?!