Атаман Платов

В середине декабря Кутузов определил направление главного удара на Кенигсберг, куда двинул корпус Платова в составе 24 казачьих полков, а справа и слева от него пустил войска Витгенштейна и Чичагова. Общее командование этой группировкой численностью около 60 тысяч человек он возложил на адмирала, месяц назад упустившего Наполеона при переправе через Березину. Перед ним была поставлена задача «не допустить Макдональда к соединению с главными неприятельскими силами».

Мюрат, убедившись в том, что ему не удастся закрепиться на рубеже правого берега Вислы, приказал отводить войска за реку, усилить там гарнизоны крепостей и, опираясь на них, остановить наступление русских.

В течение двух недель за Неманом действовали только казаки Платова. В середине декабря на левый берег реки переправились 3-я Западная армия Чичагова и отдельный корпус Витгенштейна. Боевые действия русских войск сразу же приняли наступательный характер.

Отношение казаков к мирным жителям Европы беспокоило не только Кутузова, но и командующего группой войск Чичагова. В предписании Платову от 19 декабря адмирал выразил уверенность, что «при вступлении в пределы Пруссии» атаман употребит «все возможные меры к соблюдению в корпусе строжайшей дисциплины и порядка» и не допустит «ни малейшего самоуправства и насилия, тем более что край сей по известным дружественным расположениям государя императора не должен почитаться неприятельским…».

Понять беспокойство Кутузова и Чичагова нетрудно: вступая в пределы Восточной Пруссии, важно было расположить население к русской армии, вовлечь его в освободительную борьбу против наполеоновской агрессии. Опыт же всех минувших войн свидетельствовал, что казаков надо постоянно держать под надзором. Атаман в очередной раз заверил фельдмаршала и адмирала, что давно уже дал своему корпусу соответствующий приказ…

Едва войска адмирала П. В. Чичагова и графа П. X. Витгенштейна переправились через Неман, как прусский генерал Г. Д. Йорк подписал Таурогенскую конвенцию о нейтралитете и прекратил военные действия, ослабив корпус маршала Ж. С. Макдональда сразу в пять раз. Последнему пришлось бежать, чтобы русские не отрезали ему путь отступления на Кенигсберг.

Мюрату не удалось организовать сопротивление русским на правом фланге их наступления в Восточную Пруссию. Он покинул Макдональда и срочно отъехал в Эльбинг, чтобы закрепиться на берегах Вислы, куда из районов Белостока и Гродно подходили саксонские и австрийские войска Ренье и Шварценберга.

Витгенштейн слишком поздно переправился через Неман, чтобы успеть отрезать Макдональду пути отхода к Кенигсбергу. Поэтому перед ним ставилась задача преследовать ослабленный французский корпус и нанести ему «сильное поражение». В то же время армия Чичагова и казаки Платова, «ускоряя марш», должны были не допустить противника к Эльбингу и Висле.

Почти три недели многочисленные партии казаков находились в постоянном «поиске» на возможных путях движения неприятеля и поддерживали сообщение между армией П. В. Чичагова и корпусом П. X. Витгенштейна. Сам же М. И. Платов по-прежнему оставался в Ковно, где задержался аж до 20 декабря. Поползли какие-то грязные слухи, исходившие, по-видимому, от графа В. В. Орлова-Денисова, который «по молодости лет сильно капризничал». Смысл генеральских сплетен могло бы прояснить письмо лейб-медика Я. В. Виллие, полученное атаманом в эти дни, но я не нашел его. Зато сохранился ответ Матвея Ивановича «истинному другу Якову Васильевичу». Приведу несколько строк из него:

«…За искренние объяснения ваши на счет меня некоторых завистников в рассуждении службы моей чувствительнейше вас благодарю. Бог видит, сколько предана душа моя ко всемилостивейшему монарху моему и любезнейшему Отечеству. Кто же может потемнить ревностнейшее служение мое… когда оно чисто…

О графе Орлове больше ничего не нахожу сказать вам, как то, что я сожалею о нем… он из рода нашего и сын покойного приятеля моего; но что происходит — я не понимаю…»

Процитированное письмо Платова датировано 12 декабря 1812 года. Через три дня атаман написал очередное послание лейб-медику с выражением благодарности за присланные капли, «которые начал употреблять». Остается предположить, что Матвей Иванович задержался в Ковно из-за болезни.

«Долговременное пребывание» Платова в Ковно вызвало недовольство Кутузова. Главнокомандующий отправил к нему генерал-адъютанта Чернышева, приказав тому «подвинуть престарелого атамана к большей деятельности».

21 декабря атаман, так и не излечившись от недуга, прибыл в Нейштадт и приступил к выполнению повелений фельдмаршала и адмирала. Через несколько дней корпусной медик Соколов написал Виллие:

«Ваше Превосходительство, милостивый государь Яков Васильевич! Присланные от Вашего Превосходительства капли для его сиятельства Матвея Ивановича произвели желаемое действие. Тошнота по утрам и позыв на рвоту утолились, желудок начал укрепляться. Остаются головная боль и слабость в груди…»