Атаман Семенов

— Договаривайся о встрече с полковником Гоми, — сказал ему Семенов, — ссора с ним нам совсем ни к чему.

Встреча с полковником Гоми неожиданно получилась «ветвистой» — на ней пожелал присутствовать сам председатель правительства Дальневосточной республики Спиридон Дионисьевич Меркулов. Встретиться договорились на крейсере береговой охраны «Лейтенант Дыдымов», поскольку других кораблей в распоряжении правительства не было.

Меркулов прибыл на крейсер в сопровождении двух секретарей и еще нескольких важных лиц — в основном сытых молодых людей, больше похожих на охранников, чем на советников. Вместе со старшим Меркуловым на крейсер приплыл и полковник Гоми — щеголеватый, в форме песочного цвета, в крагах, плотно подогнанных по ноге. Чем-то он напомнил Семенову китайского офицера, пытавшегося выкурить атамана из вагона на безвестной заснеженной станции. Воспоминание было неприятным, Семенов виду не подал, но почувствовал, как под глазом задергалась нервная жилка.

Конечно, в поездке на «Дыдымов» был риск, здесь Семенова могли скрутить, но и атаман тоже подстраховался: вокруг крейсера барражировал катер с двумя пулеметами под командой Буйвида, на берегу сотня казаков ждала тревожного сигнала — если что-то произойдет, то свой человек с «Лейтенанта Дыдымова» даст ракету.

В общем, то, что не надо друг друга трогать, одинаково хорошо понимали и старший Меркулов, и полковник Гоми, и атаман Семенов.

Старший Меркулов держался увереннее брата, в глазах у него появилось какое-то застывшее, очень властное выражение, будто главное кресло в Приморье этот человек захватил навсегда. У Семенова при виде Спиридона Дионисьевича даже что-то нехорошо заныло в груди, и он отвел глаза в сторону — не хотелось смотреть на этого человека.

И все-таки атаман, желая захватить инициативу на переговорах, произнес громко, грубым командным голосом:

— Ну что, начнем наше совещание?

Полковник Гоми поспешно произнес:

— Та, та! — Букву «д» он осилить не мог, поэтому заменил ее на более легкое «т».

«Интересно, понимает ли Меркулов, что находится в тупике? — задал атаман сам себе вопрос, но ответить на него не смог: сбивал самодовольно-властный вид Спиридона Дионисьевича. В конце концов пришел к выводу: понимает. — Но и ведь и ты, друг-атаман, тоже в тупике. Вы оба загнали себя туда. Из тупика надо выбираться. И вопрос, как выбираться, нужно решить сегодня, сейчас же».

Если бы атаман находился в Гродеково, среди своих, то вопрос решался бы очень просто, но он — среди чужих.

— Начнем, — нехотя, с запозданием отозвался Меркулов. Он был спокоен, как скала, надменно-властное выражение с его лица не исчезло.

Политическую ситуацию Меркулов обсуждать отказался, заметил лишь, что надо действовать по принципу «Ты меня уважаешь?». Если ты меня уважаешь, то и я буду тебя уважать, если не уважаешь, то и я поступлю так же... Этакая логика мужика из шалмана, перебравшего домашней свекольной самогонки. Меркулов говорил спокойно, будто классный наставник, рассказывающий гимназистам об азах жизни, подбирая слова и прорисовывая каждую буковку, он был уверен в себе, и эта уверенность рождала в атамане ощущение злости, какого-то нервного нетерпения, заставляющего чесаться кулаки. Усилием воли Семенов сдерживал себя. Впрочем, по лицу его ничего не было заметно, только усы мелко подергивались, и атаман, чувствуя это, приглаживал их рукой, засовывал кончики в рот и тут же выплевывал обратно.

Совещание имело нулевой результат.

Главный вопрос — отказ от борьбы с большевиками — Семенов и Меркулов, не сговариваясь, решили не обсуждать. В присутствии полковника в роскошных кожаных крагах этого делать было нельзя, оба это поняли сразу и, хотя были недовольны друг другом, мигом пришли к единому мнению. Решили обсудить вопрос частный: как лучше доставить продукты в Гродеково, семеновским казакам.

— Как доставить? Поездом. Колесами. Железными, — провозгласил атаман гневно, удивляясь, что Меркулов не понимает таких простых вещей. — Об этом я позабочусь сам. Лично. Мне нужны продукты и фураж, а доставку их в Гродеково я обеспечу. Понятно? — Атаман ударил ладонью по столу, отбил ритм: — О-бе-спе-чу!

— Та, та. — Полковник Гоми словно проснулся. — Люти в Кротеково не толшны колотать.

— Вы пропустите транспорт с провиантом через свои порядки? — спросил у него Меркулов.

— Пропущу.

— Ладно, — Меркулов хлопнул ладонью па колену, — я распоряжусь, чтобы завтра вам выделили продукты. Запиши, — он, не оборачиваясь, показал пальцем вверх, на секретаря, стоявшего за его спиной с блокнотом в руке, — выделить фураж и провиант генералам э-э-э...

— Глебову и Савельеву, — подсказал Семенов.

— Так и запиши.

Но назавтра произошел сбой. То ли секретарь не то и не так записал, то ли фамилии генералов были неверно переданы по местной морзянке, то ли Меркулов решил отобрать свое обещание назад, но когда восемь грузовиков, выбивая из выхлопных труб вонючие сизые кольца дыма, подкатили к интендантским складам, вырытым в сопках, их встретили солдаты с пулеметами, в которые были заправлены патронные ленты.